Песни преданности - [10]

(81)

Я смотрю на других женщин как на Ракхумаи[47] — так я решил с самого начала. О мать, иди прочь, оставь свои попытки; мы, слуги Вишну, не таковы, как ты думаешь. Мне ненавистно твое греховное влеченье, прекрати эти постыдные речи. Тука говорит: если тебе нужен любовник, что, разве мало вокруг других мужчин?[48]

(82)[49]

Почему я должен считать, что рассказы о Хари несут избавление всем людям? Смотри! Все рушится! О Витхала, на нас налетело войско захватчиков. Грех никогда не возникает без посредства другого греха; то, что происходит у нас, ясно доказывает это. Тука говорит: как можем мы теперь сказать, что там, где обитают Твои слуги, пребываешь и Ты?

(83)

Я не боюсь быть убитым сам; мне невыносимо видеть, как страдают другие. Наше святое сообщество гибнет; о Милосердный, как же могло случиться, что Ты этого не видишь? От нашего поклонения ничего не осталось; поистине, это смерть; мы не можем прожить без поклонения ни мгновения. Тука говорит: о Милосердный, я молю Тебя о месте, где меня не сможет коснуться ни малейшая тень насилия.

(84)

О святые, внемлите моим словам! Никто и близко не сравнится со мной в грехе — почему же вы так нежно любите меня? Сердце мое неоспоримо свидетельствует, что я не спасен; люди относятся ко мне с почтением, потому что я следую путем, который проложили другие. Мирская работа давалась мне с огромным трудом, я стал погонщиком скота, сучильщиком ячьих хвостов. Даже так я не смог обеспечить себя самым необходимым, поэтому я вернулся к своему прежнему образу жизни. Те немногие деньги, что у меня были, вскоре кончились; я не отказался от них — я раздал их брахманам и нищим. Я разрубил узы, что связывали меня с женой, сыновьями и дочерями, и стал, конечно, подлым, тупым негодяем. Я не осмеливался показывать свое лицо миру; я прятался по пещерам или удалялся в лес; так я стал вести жизнь отшельника. Меня мучили позывы желудка, и я стал думать, что Бог лишен милости. Если кто-нибудь предлагал мне угощение, я с готовностью отвечал «да, конечно». Этому Божеству издавна служили мои предки, вот почему я поклоняюсь Ему. Тука говорит: пусть же кто-нибудь из вас придет, предложит Ему веру, а взамен возьмет Его.

(85)

Как прекрасен Его облик, когда Он стоит на каменном возвышении, уперев руку в бедро. На Его шее ожерелье из туласи[50], на Нем шелковое одеяние; глядя на этот образ, я испытываю непрерывное блаженство. В ушах Его сверкают серьги в виде рыб, на шее у Него сияет драгоценный камень каустубха. Тука говорит: вот где источник всего моего счастья; я буду с радостью созерцать Его святой лик.

(86)

Милый супруг Ракхумаи, пусть мои глаза будут всегда сосредоточены на твоем святом образе; облик твой сладостен, имя твое сладостно, я всегда буду отдавать Тебе свою любовь. О мать Виттхо, одари меня несравненным даром: поселись в моем сердце и наполни его собой. Тука говорит: мне больше ничего не нужно — я нахожу совершенную радость, созерцая твои стопы.

(87)

Я буду лицезреть Его, восседающего на Гаруде[51], облаченного в шелковые одежды, темного, очаровательного, обликом своим напоминающего грозовую тучу, который носит на шее прекрасное ожерелье из туласи. Его корона сияет подобно миллионам солнц, на шее у него сверкает чистейший драгоценный камень каустубха. Его святой лик преисполнен счастья; слева от Него стоит его Супруга, Ракхума-деви, с противоположной стороны от Него стоят Уддхава и Акрура[52]; Санака и прочие /мудрецы/ поют Ему хвалу. Тука говорит: нет никого, подобного Ему, моему другу Пандуранге.

(88)

С ожерельем из туласи на шее, Господь Вселенной стоит на каменном возвышении; пристально глядя на Пундалику, Господь Пандхари стоит на берегу Бхимы. Мирское наслаждение и освобождение — его прислужницы, процветание и йогическое совершенство обивают у Него пороги. Вокруг Него движется священный боевой диск, смерть трепещет и бежит от него. Слева от Него стоит Мать Вселенной. Она рядом с Ним, его Супруга, прекрасная Бхимаки. Один лишь взгляд на Него разрушает величайший грех с быстротою молнии, сверкающей среди туч. Он — океан радости, высочайшее блаженство, отрада пастухов и пастушек. Исполненный счастья, Говинда играет на флейте, зачаровывая птиц и зверей. Прекрасный ликом, четырехрукий Бог, что восседает на Гаруде, приводит ум в состояние неописуемого восторга. Тука говорит: мой Господь быстро приходит в ответ на преданность.

(89)

Да буду я созерцать Того, кто подарил мне жизнь, Нараяну, жизнь мира; я буду воспевать Его божественные качества. Того, кто стоит на берегу Бхимы, уперев руку в бедро, чьи параллельно расположенные стопы радуют глаз, — Его я заключил в свое сердце. Тот, кто сокрушает демонов, оберегает своих почитателей и непревзойденно искусен в своих божественных развлечениях, — к Его стопам я склоняю голову. Тот, кто носит гирлянду из полевых цветов, резвится с пастушками, кто низвергнул в преисподнюю Бали[53], — Тот мой Господь, которому принадлежит этот образ. Кто объединяет в себе все силы, кто носит на шее ожерелье из туласи, — пред Тем я непрестанно падаю ниц. Тот, чье имя разрушает все грехи, чья служанка — Лакшми