Песни над облаками - [11]

Канди была так очарована и поглощена видами и звуками улиц, что, пока таксист не вышел и не открыл ей дверцу машины, не сразу поняла, что они приехали. И только тогда увидела, что они остановились в тени очень старой стены. В стене находилась красивая железная дверь, обитая крупными гвоздями, а над ней качался старинный фонарь, льющий свет на мерцающую на ней небольшую латунную табличку.

— Монастырь Святых Ангелов, — объявил таксист, старательно выговаривая английские слова, и выгрузил из багажника чемоданы девушки.

Подхватив все три одной рукой, он дернул цепочку звонка, висевшего рядом с крепкой старой дверью. И тут же в крошечном окошке рядом с дверным проемом загорелся свет, из окошка выглянула монахиня.

— Сестры хотят узнать, кто вы, — перевел таксист Канди. — Это их обычай. Он очень старый. Они не могут открыть дверь, пока не узнают, кто вы.

Он наклонился к красивой решетке изящной работы, защищающей окошко, и что-то быстро сказал по-итальянски. Через тонкие, богато украшенные перекладины решетки монахиня внимательно оглядела англичанку.

— Вы говорите, синьорина, что вас ожидают? — Ее голос был тихим и мягким, а английский очень хорошим.

— Да. — Канди подошла ближе к крошечному отверстию, чувствуя, будто она вступила в Средние века. — Я так думаю. Синьор Маруга должен был обо всем договориться.

— Синьор Маруга? — Слабая морщинка пролегла между бровями монахини. Затем она улыбнулась. — Подождите, я вас сейчас впущу. Потом вы нам все объясните.

Она исчезла, и Канди, тяжело сглотнув, посмотрела на терпеливого таксиста. Через пару минут дверь перед ними распахнулась, и на пороге появилась другая монахиня. Она кивнула, улыбнулась и велела таксисту оставить чемоданы за дверью. Затем сделала Канди знак войти. Девушка расплатилась с водителем, и тот по-отечески лучезарно ей улыбнулся.

— Теперь с вами все будет в порядке, — сказал он ей. — С сестрами вы в полной безопасности.

Канди переступила стертый порог монастыря и, когда дверь за ее спиной закрылась, неуверенно взглянула на фигуру, одетую в белый балахон.

— Все в порядке? — спросила она с легким беспокойством. — Я смогу здесь остаться?

Сестра улыбнулась со спокойствием человека, для которого нет неразрешимых проблем.

— Я уверена, что вы сможете остаться, синьорина. Следуйте за мной.

Они оказались в небольшом монастырском дворике, где три тусклых фонаря освещали ажурный свод эпохи Возрождения и в тиши вечера тихо журчал небольшой фонтан. У дальней стены двора монахиня постучала в дверь, повернула ручку и жестом пригласила девушку пройти впереди нее.

Канди оказалась в небольшой аккуратной комнате с белыми стенами, очень просто и скупо обставленной, стены стояли черный дубовый книжный шкаф, заполненный книгами, и скамеечка для молитвы с простым распятием над ней. Посреди комнаты под центральным светильником за большим опрятным сосновым столом лицом к лицу сидели две женщины: одна монахиня в безукоризненно белом одеянии, другая — стройная черноволосая девушка в модном современном платье.

Монахиня, сопровождавшая Канди, тихо что-то сказала, и ее подруга за столом, подняв глаза, улыбнулась.

— Добрый вечер, синьорина. Вы Кандида Уэллс?

— Да.

Рот монахини скривился в сдержанной улыбке, и она взглянула на молодую женщину, сидящую напротив.

— Какое совпадение! — заметила она на английском. — Но думаю, здесь, должно быть, ошибка. Мы ждали вас только завтра утром, синьорина Уэллс. — И она вновь посмотрела на свою собеседницу из внешнего мира, которая встала и с интересом принялась изучать Канди.

— Да, сестра, думаю, это так. Тут, видимо, моя вина.

Голос молодой женщины был таким же тихим и мягким, как и у монахинь, и такой же отрешенный от суматохи внешнего мира вид. Но когда она повернулась, Канди поняла, что итальянка не так молода, как ей показалось вначале. Ей было уже около тридцати. Она развела руками и виновато улыбнулась:

— Я думала, вы прилетите девятого. Я часто делаю подобные ошибки. Сожалею…

Выглядела она очень обеспокоенной, и Канди, уже достаточно утомленная и смущенная, почувствовала себя совсем неловко.

— Синьорина Марчетти договорилась, что вы остановитесь у нас, мисс Уэллс, — вмешалась монахиня за столом. — К сожалению, получилось небольшое недоразумение. Мы не ожидали вас до завтрашнего утра. Но, как говорят у вас в Англии, «никто не пострадал». — Она успокаивающе улыбнулась Канди. — Наш гостевой дом действительно полон, но мы должны как-то дать вам пристанище. — Монахиня не выглядела озабоченной, но Канди насторожили ее слова «как-то».

Синьорина Марчетти наклонилась к монахине через стол и стала что-то тихо, но настойчиво объяснять, обе женщины примерно минуту говорили по-итальянски, затем монахиня снова обратилась к Канди:

— Синьорина предложила, чтобы вы остановились на ночь в ее доме. У нее очаровательная квартира неподалеку отсюда, и там, — она пожала плечами и улыбнулась, — вам будет более удобно, чем было бы в нашем гостевом доме. Но вы должны мне сами сказать, что вы предпочтете.

Канди почувствовала себя еще более смущенной, чем прежде. Обе женщины явно старательно скрывали тот факт, что если она останется с монахинями, то поставит их, очевидно, в затруднительное положение. Но вместе с тем странно было ожидать, что эта незнакомая итальянка будет ею заниматься и примет у себя в доме, хотя она, по-видимому, и была агентом синьора Маруги.