Песни китов - [50]

Настроение Деркача менялось в обратной пропорции к успехам: он становился все мрачнее, под конец сделавшись просто угрюмым. Рогов же раз от разу веселел, разливаясь соловьем, мол, сбой вообще исключен, в систему заложено столько «ноу хау», что она дает стопроцентную гарантию срабатывания!

— Что заложено? — кривил лицо каплей.

— Оригинальные технические решения. Два из них мои, я на них авторские свидетельства получил!

— Понятно… А что у тебя из кармана торчит?

По идее, поить военпреда было не за что, Рогов выиграл встречу всухую. Но настроение было отменное, и он с удовольствием им поделился.

— Сработаемся… — пробормотал Деркач, пряча шкалик в недра бушлата.

Спуск на воду производился спустя два дня. Проходила церемония не совсем обычно: летающий корабль нельзя было спускать принятым способом, когда корпус скользит по специальным рельсам и с шумом плюхается в воду. Требовалось выкатить «Кашалота» из цеха, приподнять, а затем нежно опустить в Большую Невку, для чего к «Алмазу» пригнали три мощных плавучих крана. Буксиры подтащили их ночью, и когда утром могучие механизмы обнаружили у причальной стенки, восхищению заводских не было предела.

Носившие имена «Витязь», «Богатырь» и «Титан», тройка кранов напоминала известную картину Васнецова. Когда многометровые ажурные стрелы зависли над корпусом корабля, Рогова охватила смутная тревога. Перед глазами встало раздавленное тело стропальщика, ставшего первой жертвой «Кашалота»; и хотя пасть монстра была закрыта, вряд ли его аппетит удовлетворен. Вдруг один из толстенных тросов оборвется?!

Тросы с крюками цепляла за специальные петли целая бригада стропалей. По команде загудели моторы, стальные струны натянулись, и Рогов физически ощутил напряжение механизмов — в момент отрыва корабля один из кранов, показалось, даже накренился. Когда моторы вдруг замолчали, «Кашалот» и «три богатыря» несколько секунд боролись друг с другом в полной тишине.

Вопреки закону тяготения в воздухе парила многотонная громада, на фоне чего рассыпанные вокруг люди выглядели крошечными мурашами (одним больше, меньше — неважно). Краны между тем отходили от стенки, громаду несло к воде, а следом, не желая пропустить ни секунды зрелища, двигалась толпа.

— Гулливер и лилипуты… — пробормотали сзади.

— Что?! — обернулся Рогов. Стоявший за спиной Жарский прикуривал сигарету.

— Эффектная картинка, говорю. Запоминай, может, никогда больше такого не увидишь.

— Да, такого я не видел…

Опять гул моторов, «Кашалот» погружается в родную стихию, и народ, облегченно вздохнув, начинает поздравлять друг дружку. Жертва не состоялась, думал Рогов, или отложена. Хотя, скорее всего, это всего лишь красивые слова. На самом деле все проще: грамотный проект, точное исполнение работ плюс правила техники безопасности — и никаких жертв!

Потом, как водится, хлопали «Шампанским» о борт, директор завода и сдаточный капитан толкали речи, Рогов же с коллегами, отойдя в сторонку от митингующих, прикладывались к шилу.

За добавкой послали Рогова, который безропотно исполнил роль посыльного. Стоит ли права качать? В любом случае праздник, еще неделя — и в море! Вначале Финский залив, но со временем вырвутся на простор, для такого корабля Маркизова лужа — несерьезно!

В бытовке кто-то был, поскольку из чертежной, отделенной от большой комнаты тонкой переборкой, доносились непонятные звуки. Было ощущение, что за хлипкой стеночкой возится некое существо, издающее хрипы и стоны то ли в экстазе, то ли в агонии. Переборка подрагивала, будто существо желало вырваться на свободу; и тут же пришло понимание: вот куда исчез Гусев!

По идее, полагалось открыть по-тихому тумбочку, взять приготовленную бутылку и, пятясь, покинуть бытовку. Но убегать не хотелось. В двух шагах билась и пульсировала стихия, противоположная той, где стальные «Титаны» вздымают в небо дюралюминиевых «Кашалотов»; и Рогов подчинился стихии, поплыл по ее волнам…

На время затихнув, существо вновь распалилось, завозилось, запыхтело, покрикивая:

— Еще… Еще… А-а! А-а-а!

В переборку что-то с силой ударило, зависла пауза, затем послышался плач.

— Уйдете теперь… — прорывалось сквозь всхлипы. — Надолго уйдете, я знаю! — Мужской голос возражал, а ему в ответ: надолго! Помню эту дурацкую «Косатку», полгода тебя не видела! Смотри: в следующий раз вернешься с испытаний, а тебя лялька ждет!

Вынимая бутылку, Рогов хлопнул дверцей тумбочки, и голоса за переборкой затихли.

— Погоди со своими ляльками… Эй, кто там?!

Рогов на цыпочках пробрался к двери и, выскользнув наружу, быстрым шагом направился к стапелю. Он даже испугался острого желания сделаться частью такого же существа, стонать, всхлипывать, хрипеть, хотя это однозначно было слабостью, чем-то не мужским…

На следующий день происходило «великое переселение» из вагончика на корабль. Уже обжитое пространство, где столько было выпито, съедено, переговорено, оголялось, становилось неуютным и чужим. Но если мужчины паковали документацию и приборы со смешками-шуточками, то Алка откровенно страдала, едва сдерживаясь, чтобы не зареветь. И ведь не сдержалась, заревела, размазывая тушь по лицу, Гусеву даже пришлось ее успокаивать.