Песни китов - [115]

— А-а… — она махнула рукой. — Замерзнет твоя орхидея! Через пару часов загнется на таком морозе!

— Зато она живая, — сказал он, пряча цветок.

— Не тот народ сегодня, — отозвалась пожилая торговка, закутанная в пуховую шаль. — Одного окликнула, так он шуганулся от меня, как черт от ладана! В воскресенье нормальная родня приедет, те сразу все раскупят!

Вежливо пожав плечами, Мятлин направился к воротам. Дорога предстояла длинная, это же целый город мертвых, убегающий за горизонт. Мятлин прошел до десятой по счету линейки, свернул и с полкилометра тащился по узкой протоптанной тропке. Иногда он поглядывал влево и вправо, дежурно прочитывая надписи на невысоких серых и черных стелах. «Мы тебя никогда не забудем — среди нас ты остался живым…» «Неизлечима боль разлуки. Разлуки той, что навсегда…» «Когда тело во прах превратится навек…» Эти немудрящие строчки вгоняли в тоску своей банальностью, если не сказать — пошлостью. Мятлин всю жизнь посвятил словесным конструкциям, выискивая подтексты и дешифруя темные места, а итог любой жизни, оказывается — вульгарный слоган, выбитый мастером из бюро ритуальных услуг. Можно, конечно, завещать, чтобы твое надгробие украшал глубокомысленный афоризм, но это выглядело бы не менее пошло…

Вдалеке были заметны движущиеся черные фигурки — по городу мертвых перемещались такие же, как Мятлин, живые. Их было немного (холодно!), когда же в воздухе закружила снежная взвесь, фигурки и вовсе пропали. По счастью, до синего контейнера, служившего ориентиром, было уже рукой подать.

Контейнер оказался наполовину коричневым — краска облупилась, и железная подложка неумолимо ржавела. Теперь направо, пройти две линии, а дальше еще ориентир — памятник военному, чей портрет в форме красовался на черном мраморе. Вот он, полковник Быков Федор Иванович. «Ты родине служил, семью свою любил…» Отметив маршевый ритм, что для военного было нормально, Мятлин двинулся между рядами могил. Снежная пыль вихрилась в воздухе, закрывая окоем белой пеленой. Неподалеку, через одну-две линии, показалась фигура очередного живого, чтобы тут же исчезнуть. Или фигуры не было? Окрестности сделались зыбкими, нечеткими, и кладбище наполнялось странными тенями…

Добравшись до цели, он вытащил орхидею. Снег залепил очки, Мятлин протер их, чтобы оторопеть: надгробие украшал такой же куб! Кто его принес?! И хотя ответов предполагалось множество, верным следовало считать понятно, какой. Поставили куб недавно, его даже не запорошило, и стоило немалых трудов выдержать положенный ритуал: обнажение головы, свечка, замерзшие пальцы, что с трудом справились с зажигалкой и т. д. Выходит, фигура все-таки была, они лишь чудом не столкнулись нос к носу.

Она бы простила его, буквально сбежавшего с могилы: жители города мертвых подождут, а они ждать не могут! Мятлин спешил, проваливаясь в сугробы и с трудом находя ориентиры. Смутный силуэт контейнера, памятники, поменявшие обличье, и те же повороты. Или другие? Он должен отсюда выбраться, должен найти выход!

Входная арка выплыла из пелены белым полукружьем. Под аркой стоял человек в куртке с капюшоном, прикуривал. Чуть в стороне суетились торговки, прикрывали целлофаном товар; кое-кто, собрав цветы в охапку, направлялся к платформе. Человек тоже двинулся туда, затем обернулся — и застыл.

Мятлин остановил бег, чувствуя, как колотится сердце. Снег смазывал черты лица, но сомнений в том, что перед ним Рогов, не осталось. Признал ли его вечный соперник? Неизвестно, он просто стоял и смотрел. И Мятлин смотрел, не решаясь сделать последние шаги. Снег кружил в сером небе, засыпая могильные плиты, дорожки, промерзшие клумбы, лишь два теплых сгустка материи оставались живыми в этом ледяном мире…

Санкт-Петербург 2012-2013