Песни и стихи. Том 1 - [15]
Чтоб жилось тебе, парень, спокойно.
Он ругался и пил, я за ним по пятам.
Только в самом конце разговора
Я его оскорбил, я сказал: «Капитан,
Никогда ты не будешь майором».
Он заплакал тогда, он спросил про отца,
Он кричал, тупо глядя на блюдо:
— Я всю жизнь отдал за тебя, подлеца,
А ты жизнь прожигаешь, паскуда!
А винтовку тебе, а послать тебя в бой,
А ты водку тут хлещешь со мною…
Я сидел, как в окопе под Курской дугой,
Там, где был капитан старшиною.
ПОРВАЛИ ПАРУС
А у дельфина взрезано брюхо винтом.
Выстрела в спину не ожидает никто.
На батарее нету снарядов уже.
Надо быстрее на вираже.
Но парус, порвали парус.(Припев)
Каюсь, каюсь, каюсь.
Даже в дозоре можешь не встретить врага.
Это не горе, если болит нога.
Петли дверные многим скрипят, многим поют.
Кто вы такие? Вас здесь не ждут.
Припев
Многая лета тем, кто поёт во сне.
Все части света могут лежать на дне.
Все континенты могут гореть в огне.
Только всё это не по мне.
Припев
ПОГОВОРИ ХОТЬ ТЫ СО МНОЙ
Поговори хоть ты со мной, гитара семиструнная.
Вся душа полна тобой, а ночь такая лунная.
Эх, раз, раз, да ещё раз,
Да ещё много, много раз,(Припев)
Эх, раз, раз, да ещё раз,
Да ещё много, много раз.
На горе стоит ольха, а под горою вишня.
Полюбил цыганку я — она замуж вышла.
Припев
В чистом поле васильки, дальняя дорога.
Сердце стонет от тоски, а в глазах тревога.
Припев
У меня жена была, она меня любила.
Изменила только раз, а потом решила:
Припев
ГОЛОЛЁД
Гололёд на Земле, гололёд,
Целый год напролёт гололёд.
Гололёд на Земле, гололёд.
Будто нет ни весны, ни лета,
Чем-то скользким одета планета.
Люди, падая, бьются об лёд.
Гололёд на Земле, гололёд.
Целый год напролёт гололёд.
Даже если планету в облёт,
Не касаясь планеты ногами,—
Не один, так другой упадёт,—
Гололёд на Земле, гололёд —
И затопчут его сапогами.
Гололёд на Земле, гололёд.
Целый год напролёт, целый год.
Будто нет ни весны, ни лета,
Люди, падая, бьются об лёд.
Гололёд на Земле, гололёд
Целый год напролёт гололёд.
ЛЕЧЬ НА ДНО
Сыт я по горло, до подбородка,
Даже от песен стал уставать.
Лечь бы на дно, как подводная лодка,
Чтоб не могли запеленговать!
Друг подавал мне водку в стакане,
Друг говорил мне, что это пройдёт.
Друг познакомил с Веркой по пьяни,—
Верка поможет, а водка спасёт.
Не помогли ни Верка, ни водка:
С водки — похмелье, с Верки — что взять?
Лечь бы на дно, как подводная лодка,
Чтоб не могли запеленговать.
Сыт я по горло, сыт я по глотку,
Ох, надоело петь и играть.
Лечь бы на дно, как подводная лодка,
И позывных не передавать.
ДЕЛА
Дела меня замучили, дела.
Каждый день, каждый день, каждый день.
Дотла сгорели песни и стихи — дребедень…
Весь год жила-была, и вдруг взяла — собралась и ушла.
И вот опять весёлые дела
У меня.
Теперь хоть целый вечер подари, подари, подари.
Поверь, я буду только говорить.
Из рук, из рук вон плохо шли дела у меня, шли дела,
И вдруг сгорели пламенем дотла — не дела, а зола.
Весь год жила-была и вдруг взяла, собралась и ушла.
Вот такие грустные дела
У меня.
Теперь хоть целый вечер подари, подари, подари.
Поверь, не буду даже говорить.
ОНА СКАЗАЛА: «НЕ ЛЮБЛЮ»
Она сказала: «Не люблю»,
А он сказал: «Не может быть».
Она сказала: «Я не пью»,
А он сказал: «Мы будем пить».
Когда же выпили вино,
Она сказала: «Дорогой,
Закройте шторы и окно»,
А он сказал: «Пошли домой».
В СОН МНЕ ЖЁЛТЫЕ ОГНИ
В сон мне жёлтые огни, и хриплю во сне я,—
Повремени, повремени, утро мудренее.
Но и утром всё не так, нет того веселья:
Или куришь натощак, или пьёшь с похмелья.
Эх, раз, ещё раз, или пьёшь с похмелья.
В кабаках зелёный штоф, белые салфетки —
Рай для нищих и шутов, мне ж — как птице в клетке.
В церкви смрад и полумрак, дьяки курят ладан.
Нет, и в церкви всё не так, всё не так, как надо.
Эх, раз, да ещё раз, всё не так, как надо.
Я на гору впопыхах, чтоб чего не вышло.
А на горе стоит ольха, а под горою вишня.
Хоть бы склон увит плющом, — мне б и то отрада —
Хоть бы что-нибудь ещё, всё не так, как надо.
Эх, раз, да ещё раз, всё не так, как надо.
Я по полю вдоль реки. Свет и тьма, нет Бога…
А в чистом поле васильки, дальняя дорога.
Вдоль дороги лес густой с бабами-ягами,
А в конце дороги той плаха с топорами.
Эх, раз, да ещё раз, плаха с топорами.
Где-то кони пляшут в такт, нехотя и плавно.
Вдоль дороги всё не так, а в конце подавно.
И ни церковь, ни кабак, — ничего не свято…
Нет, ребята, всё не так, всё не так, ребята.
КОРАБЛИ
Корабли постоят и ложатся на курс,
Но они возвращаются сквозь непогоды.
Не пройдёт и полгода, и я появлюсь,
Чтобы снова уйти, чтобы снова уйти на полгода.
Возвращаются все, кроме лучших друзей,
Кроме самых любимых и преданных женщин,
Возвращаются все, кроме тех, кто нужней.
Я не верю судьбе, я не верю судьбе, а себе — ещё меньше.
Но мне хочется думать, что это не так,
Что сжигать корабли скоро выйдет из моды.
Я, конечно, вернусь, весь в друзьях и мечтах,
Я, конечно, спою, я, конечно, спою, не пройдёт и полгода.
ВОТ И РАЗОШЛИСЬ ПУТИ-ДОРОГИ ВДРУГ
Вот и разошлись пути-дороги вдруг:
Один на Север, другой на запад.
Грустно мне, когда уходит друг
Внезапно, внезапно.
Ушёл — невелика потеря
Для многих людей.(Припев)
Не знаю, как другие, а я верю, верю
В друзей.
Наступило время неудач —
Следы и души заносит вьюга.
Всё из рук вон плохо, плачь не плачь.
Роман «Черная свеча», написанный в соавторстве Владимиром Семеновичем Высоцким и Леонидом Мончинским, повествует о проблеме выживания заключенных в зоне, об их сложных взаимоотношениях.
Проза поэта – явление уникальное. Она приоткрывает завесу тайны с замыслов, внутренней жизни поэта, некоторых черт характера. Тем более такого поэта, как Владимир Высоцкий, чья жизнь и творчество оборвались в период расцвета таланта. Как писал И. Бродский: «Неизвестно, насколько проигрывает поэзия от обращения поэта к прозе; достоверно только, что проза от этого сильно выигрывает».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Без свободы я умираю», – говорил Владимир Высоцкий. Свобода – причина его поэзии, хриплого стона, от которого взвывали динамики, в то время когда полагалось молчать. Но глубокая боль его прорывалась сквозь немоту, побеждала страх. Это был голос святой надежды и гордой веры… Столь же необходимых нам и теперь. И всегда.
В этот сборник вошли произведения Высоцкого, относящиеся к самым разным темам, стилям и направлениям его многогранного творчества: от язвительных сатир на безобразие реального мира — до колоритных стилизаций под «блатной фольклор», от надрывной военной лирики — до раздирающей душу лирики любовной.
В книге рассказывается о первом космонавте планеты Юрии Алексеевиче Гагарине, об истории космонавтики и ее нынешнем дне, о мужестве и героизме покорителей космоса, о космических проектах, об интересных гипотезах ученых.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Мария Михайловна Левис (1890–1991), родившаяся в интеллигентной еврейской семье в Петербурге, получившая историческое образование на Бестужевских курсах, — свидетельница и участница многих потрясений и событий XX века: от Первой русской революции 1905 года до репрессий 1930-х годов и блокады Ленинграда. Однако «необычайная эпоха», как назвала ее сама Мария Михайловна, — не только войны и, пожалуй, не столько они, сколько мир, а с ним путешествия, дружбы, встречи с теми, чьи имена сегодня хорошо известны (Г.
Один из величайших ученых XX века Николай Вавилов мечтал покончить с голодом в мире, но в 1943 г. сам умер от голода в саратовской тюрьме. Пионер отечественной генетики, неутомимый и неунывающий охотник за растениями, стал жертвой идеологизации сталинской науки. Не пасовавший ни перед научными трудностями, ни перед сложнейшими экспедициями в самые дикие уголки Земли, Николай Вавилов не смог ничего противопоставить напору циничного демагога- конъюнктурщика Трофима Лысенко. Чистка генетиков отбросила отечественную науку на целое поколение назад и нанесла стране огромный вред. Воссоздавая историю того, как величайшая гуманитарная миссия привела Николая Вавилова к голодной смерти, Питер Прингл опирался на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев.
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.