Песни - [8]

Шрифт

Интервал

Оркестр играет вальсок.

Ах летчик отчаянный Уточкин,

Шоферские вам не идут очки.

Ну что за нелепые шуточки —

Скользить по воздушной струе?

И так ли уж вам обязательно,

Чтоб вставшие к празднику затемно

Глазели на вас обыватели,

Роняя свои канотье?

Коляскам тесно у обочины,

Взволнованы и озабочены,

Толпятся купцы и рабочие,

И каждый без памяти рад

Увидеть как в небе над городом,

В пространстве, наполненном холодом,

Под звуки нестройного хора дам

Нелепый парит аппарат.

Он так неуклюж и беспомощен!

Как парусник ветром влеком еще,

Опору в пространстве винтом ища,

Несется он над головой.

Такая забава не кстати ли?

За отпрысков радуйтесь, матери,

Поскольку весьма занимателен

Сей праздничный трюк цирковой.

Куда петербургские жители,

Толпою веселой бежите вы?

Не стелят свой след истребители

У века на самой заре,

Свод неба пустынен и свеж еще,

Достигнут лишь первый рубеж еще…

Не завтра ли бомбоубежище

Отроют у вас во дворе?

Волчья песня

В реке, омывающей берег,

В зелёном лесу над рекой

И рыбе, и всякому зверю

Для отдыха нужен покой.

Спешит перелётная птица

Родные найти берега,

И путник усталый стремится

На свет своего очага,

И тёплое логово волчье

Мохнатую манит родню.

И мы собираемся молча

И тянем ладони к огню.

С утра приключений мы ищем,

Но вечером этого дня

Нам тёплое нужно жилище,

Одетое светом огня.

Пустеет вечернее поле,

Холодные ночи близки.

И сердце сожмётся от боли,

И выбелит иней виски,

И осень звенит в колокольчик,

Сжигая траву на корню.

И мы собираемся молча

И тянем ладони к огню.

Спеши же, охотник усталый,

В тобою покинутый дом:

Цветок распускается алый

Под чёрным кипящим котлом,

Забыты недавние муки,

Близка долгожданная цель,

Где женские лёгкие руки

Тебе застилают постель

И месяц является ночью

На смену сгоревшему дню.

И мы собираемся молча

И тянем ладони к огню.

1988

Малеевка

Воробей

Было трудно мне первое время

Пережить свой позор и испуг,

Став евреем среди неевреев,

Не таким, как другие вокруг,

Отлучённым капризом природы

От ровесников шумной среды.

Помню, в Омске в военные годы

Воробьёв называли «жиды»…

Позабыты великие битвы,

Голодающих беженцев быт, —

Ничего до сих пор не забыто

Из мальчишеских первых обид.

И когда вспоминаю со страхом

Невесёлое это житьё,

С бесприютною рыжею птахой

Я родство ощущаю своё,

Под чужую забившийся кровлю,

В ожидании новых угроз.

Не орёл, что питается кровью,

Не владыка морей альбатрос,

Не павлин, что устал от ужимок,

И не филин, полуночный тать,

Не гусак, заплывающий жиром,

Потерявший способность летать.

Только он мне единственный дорог,

Представитель пернатых жидов,

Что, чирикая, пляшет «семь сорок»

На асфальте чужих городов.

1996

Вперёдсмотрящий

Маяк далёкий в темноте погас.

Ползёт туман, и близок шквал летящий.

Не отводи от горизонта глаз,