Песни былого - [21]

Страшная беда.

Спи, не плачь, уже не рано,

Полицай не спит.

Он всегда стреляет спьяну,

Если кто кричит.

* * *

Мамочка милая, ради бога,

Ты не сердись и мне объясни:

Почему нас было так много,

А теперь мы с тобою одни?

Почему под этою крышей

Тесные нары — наша кровать?

Доброго слова мы здесь не слышим,

Здесь умеют только кричать.

Мама, что значит слово «облава»?

Почему, как только солнце взойдет,

Кого налево, кого направо —

Всех у ворот разделяют, как скот.

Мама, когда мы уйдем отсюда?

Но почему же ты плачешь опять?

Хочешь, спрашивать я не буду,

И не надо мне отвечать!

В БЕЛОСТОКСКОМ ГЕТТО

Плачут люди, вещи собирают.

Нас, евреев, в гетто всех сгоняют.

И гадаем мы, что с нами станется

Здесь, за этой проволокой проклятой.

Может, кто-нибудь в живых останется,

Хоть отмечен желтою заплатой.

Для работ бригады формируют,

Кто идти не хочет — тех мордуют.

И гадаем мы, что с нами станется

Здесь, за этой проволокой проклятой.

Может, кто-нибудь в живых останется,

Хоть отмечен желтою заплатой.

Мы назад приходим, бьют нас снова.

Если что-нибудь несем съестного.

И гадаем мы, что с нами станется

Здесь, за этой проволокой проклятой.

Может, кто-нибудь в живых останется,

Хоть отмечен желтою заплатой.

Полицаю попадешься сдуру,

Тащит он тебя в комендатуру.

И гадаем мы, что с нами станется

Здесь, за этой проволокой проклятой.

Может, кто-нибудь в живых останется.

Хоть отмечен желтою заплатой.

Есть базар большой и в нашем гетто,

Там что хочешь, только денег нету.

И гадаем мы, что с нами станется

Здесь, за этой проволокой проклятой.

Может, кто-нибудь в живых останется

Хоть отмечен желтою заплатой.

Правда ли, что есть на свете где-то

Край, где нет ни стражников, ни гетто?

И гадаем мы, что с нами станется

Здесь, за этой проволокой проклятой.

Может, кто-нибудь в живых останется

Хоть отмечен желтою заплатой.

Кто отравится или удавится,

От неволи, может быть, избавится.

А пока за проволокой проклятой

Мы гадаем, что же с нами станется.

Ох, навряд ли тот живым останется,

Кто отмечен желтою заплатой.

КАК СИНЕЕ НЕБО ПРЕКРАСНО ВЕСНОЮ

Как синее небо прекрасно весною,

Так что ж твои очи подернуты тьмою?

Весеннее солнце нам светит из дали,

Так что же в глазах твоих столько печали?

Что делать нам? Быть и не может иначе,

Па синее небо мы смотрим и плачем.

Что нам, обреченным, до ясного света,

Хоть он и доходит до нашего гетто?

Наш свет, что ни день, все чернее, чернее,

Чем небо светлее, тем сердцу больнее,

Весна проникает и в нашу темницу,

И чуда мы ждем, но оно не вершится.

Весна пронесется, и лето настанет,

И дождик прольется, а легче не станет,

И осень, что сменит недолгое лето,

Осыплет деревья на улицах гетто.

Ни летнее солнце, ни ветер осенний

Из нас никому не сулят избавленья,

И хоть нам известно, что будет потом,

Во что-то мы верим, чего-то мы ждем.

И если свобода спасти нас не может,

Пусть смерть от страданий спастись нам поможет.

Лишь смерть нам желанна, хотя и страшна,

Гонимым дает избавленье она.

В КАЗАРМАХ

При казармах черные рабочие,

Мы в порядке — люди говорят.

Всё они увидели б воочию,

С нами поменялись бы навряд.

Наши, моя, дела не плохи —

Так судачат, гоп-гоп-гоп,

На соломе нашей блохи

Скачут, скачут, гоп-гоп-гоп!

Нашим старым говорят родителям.

Мол, у нас там сытная еда.

Вы завидуете? Не хотите ли

С нами поменяться, господа!

Наши, мол, дела не плохи —

Так судачат, гоп-гоп-гоп.

На соломе нашей блохи

Скачут, скачут, гоп-гоп-гоп!

Все над нами: штатские, военные,

Обер-комендант и юденрат,

Бьют нас полицаи здоровенные,

Песни петь веселые велят.

Наши, мол, дела не плохи —

Так судачат, гоп-гоп-гоп,

На соломе нашей блохи

Скачут, скачут, гоп-гоп-гоп!

Чуть рассвет — уже в грязи по горло мы.

Так недели, месяцы подряд.

Вот бы все начальство перемерло бы —

Обер-комендант и юденрат.

Наши, мол, дела не плохи —

Так судачат, гоп-гоп-гоп.

На соломе нашей блохи

Скачут, скачут, гоп-гоп-гоп!

ПЕСНЯ ГРОДНЕНСКОГО ГЕТТО

Небо серее стало,

И на душе тяжелей.

В гетто согнали немало,

Много тысяч людей.

За проволоку колючую

Загнали нас всех как есть,

Забрали, что было лучшее,

Сказали: «Живите здесь!»

Горе нам, и горе кругом,

Что было, того не стало,

Всего, что нажили мы с трудом,

Нынче как не бывало.

За проволоку колючую

Загнали нас всех как есть.

Забрали, что было лучшее,

Сказали: «Живите здесь!»

Всех нас, старых и малых,

Силой втолкнули сюда,

И заняли мы подвалы,

Где каплет со стен вода.

За проволоку колючую

Загнали нас всех как есть,

Забрали, что было лучшее,

Сказали; «Живите здесь!»

Куда ни посмотришь — очередь.

Люди бранятся днем

И засыпают ночью

В постели одной ввосьмером.

За проволоку колючую

Загнали нас всех как есть

Забрали, что было лучшее

Сказали: «Живите здесь!»

* * *

Евреи, нам не жить в родном дому,

Загнали нас в проклятую трясину,

Евреи мы, и только потому

Летят нам пули и проклятья в спину.

И я еврей, еврей всему виной,

Уже могилы вырыты умело,

Эсэсовцы уже идут за мной,

Привычно им палаческое дело.

Немало тех, что нас убить хотят.

Ну что ж, на смерть готовы мы с тобою.

По доброй воле сами встали в ряд,

Изгои мы, а может быть — герои.

Мы смертники, и мы на смерть идем,

Мы мстители, солдаты, партизаны,

Из нас, быть может, кто-то в отчий дом

Живым вернется поздно или рано.

КРОВЬ

Кто в счастье верит, кто верит в удачу.