Песни аутсайдера - [7]

Вот пуля врага пролетела,

Послышался стон среди скал,

И рухнуло мёртвое тело,

То младший товарищ упал.

Десантники взяли высотку,

Чечены на юг отошли,

И снайпершу в белых колготках

Бойцы на КП привели.

Была она стройной блондинкой,

На спину спускалась коса,

Блестели, как звонкие льдинки,

Её голубые глаза.

Комбат посмотрел и заплакал,

И нам он в слезах рассказал:

«Когда-то студентом филфака

Я в Юрмале всё отдыхал.

Ах, годы мои молодые,

Как много воды утекло.

И девушка с именем Вия

Ночами стучалась в стекло.

Был счастия месяц короткий,

Как сладко о нём вспоминать.

В таких же вот белых колготках

Валил я её на кровать.

Неловким, влюблённым студентом

Я был с ней застенчив и тих.

Она с прибалтийским акцентом

Стонала в объятьях моих.

Ты думала — я не узнаю?

Ты помнишь, что я обещал?

Так здравствуй, моя дорогая,

И сразу, наверно, прощай!

Тебя ожидает могила

Вдали от родимой земли.

Смотри же, что ты натворила!»

И мёртвого ей принесли.

Латышка взглянула украдкой

На свежепредставленный труп,

И дрогнула тонкая складка

Её ярко-крашенных губ.

Она словно мел побелела,

Осунулась даже с лица.

«Ты сам заварил это дело,

Так правду узнай до конца.

Свершилася наша разлука,

Истёк установленный срок,

И, как полагается, в муках

На свет появился сынок.

Его я любила, растила,

Не есть приходилось, не спать.

Потом он уехал в Россию

И бросил родимую мать.

Рассталась с единственным сыном,

Осталась в душе пустота,

И мстила я русским мужчинам,

Стреляя им в низ живота.

И вот, среди множества прочих,

А их уже более ста,

И ты, ненаглядный сыночек,

Застрелен мной в низ живота».

В слезах батальон её слушал,

Такой был кошмарный момент,

И резал солдатские уши

Гнусавый латвийский акцент.

Но не было слёз у комбата,

Лишь мускул ходил на скуле.

Махнул он рукой, и ребята

Распяли её на столе.

С плеча свой «Калашников» скинул,

Склонился над низким столом

И нежные бёдра раздвинул

Он ей воронёным стволом.

«За русских парней получай-ка,

За сына, который был мой...»

И девушка вскрикнула чайкой

Над светлой балтийской волной.

И стон оборвался короткий;

И в комнате стало темно.

Расплылось на белых колготках

Кровавого цвета пятно.

А дальше, рукою солдата,

Не сдавшись злодейке судьбе,

Нажал он на спуск автомата

И выстрелил в сердце себе.

Лишь эхо откликнулось тупо

Среди седоглавых вершин.

Лежат в камуфляже два трупа

И в белых колготках один.

И в братской, солдатской могиле

На горной, холодной заре

Мы их поутру схоронили

В российской, кавказской земле.

Торжественно, сосредоточась,

Без лишних, бессмысленных слов,

Отдали последнюю почесть

Из вскинутых в небо стволов.

Мне ваших сочувствий не надо,

Я лучше пойду и напьюсь.

Зачем вы порушили, гады,

Единый Советский Союз?

Смерть Ваххабита (из цикла «Смерти героев»)

 

Как святой Шариат

Правоверным велит,

Уходил на Джихад

Молодой ваххабит.

В небе клекот орла,

Дальний грома раскат,

Уходил Абдулла

На святой Газават.

От тоски еле жив,

Оставлял он гарем

И садился в свой джип,

Зарядив АКМ.

Обещал: — Я вернусь,

Как придёт Рамадан,

Вы для пленных урус

Приготовьте зиндан.

Занимался рассвет,

И старик-аксакал

Ему долго вослед

Всё папахой махал.

Где у сумрачных скал

Бурный Терек кипит,

Там в засаду попал

Молодой Ваххабит.

Налетели гурьбой,

С трёх сторон обложив,

Вспыхнул яростный бой,

Поцарапали джип,

Самого Абдуллу,

Отобравши ключи,

Привязали к стволу

Молодой алычи.

Начинали допрос,

Приступил к нему поп.

Он иконы принёс,

Поклоняться им чтоб.

«Ваххабит удалой,

Бедна сакля твоя,

Поселковым главой

Мы назначим тебя.

Будешь жить, как султан,

Новый выдадим джип,

Ко святым образам

Ты хоть раз приложись».

Благодать в образах

Отрицал янычар,

Лишь Акбар да Аллах

Он в ответ прорычал.

Хитрый, словно шакал,

Подходил политрук,

Стакан водки давал

Пить из собственных рук.

Говорил замполит:

«Мы скостим тебе срок,

Будешь вольный джигит,

Пригуби хоть глоток».

Но в ответ басурман

Всё — «Аллах да Акбар!»

И с размаху в стакан

Полный водки плевал.

Не фильтрует базар,

Что с ним делать? Хоть плачь.

Но сказал комиссар:

«Ты достал нас, басмач».

И под небом ночным,

Соблюдая черёд,

Надругался над ним

Весь спецназовский взвод.

Как прошло это дело

Знает только луна,

Волосатого тела

Всем досталось сполна.

В позе локте-коленной, —

Так уж создал Господь, —

Любит русский военный

Моджахедскую плоть.

А как по блиндажам

Разошлась солдатня,

Труп остывший лежал

В свете робкого дня.

В первых солнца лучах

Лишь сержант-некрофил

Его, громко крича,

Ещё долго любил...

Слух идёт по горам —

Умер юный шахид

За священный ислам

И за веру убит.

Но убитым в бою

Вечной гибели нет,

Среди гурий в раю

Он вкушает шербет.

Как он бился с урус

Не забудут вовек.

По нём плачет Эльбрус,

По нём плачет Казбек.

Плачут горькие ивы,

Наклонившись к земле,

А проходят талибы —

Салют Абдулле!

В небе плачет навзрыд

Караван птичьих стай,

А в гареме лежит

Вся в слезах Гюльчатай.

И защитников прав

Плач стоит над Москвой,

Тихо плачет в рукав

Константин Боровой.

Плачьте, братцы, дружней,

Плачьте в десять ручьёв,

Плачь Бабицкий Андрей,

Плачь Сергей Ковалёв.

Нет, не зря, околев,

Он лежит на росе,

Ведь за это РФ

Исключат из ПАСЕ.

Лето олигарха

— Еврей в России больше чем еврей, —

И сразу став, как будто, выше ростом,

Он так сказал и вышел из дверей;

Вдали маячил призрак Холокоста.

Но на раввина поднялся раввин,

Разодралась священная завеса.