Песнь Сорокопута - [82]

Леон внимательно слушал преподавателя и конспектировал его речь. Я глянул на свой пустой лист и принялся торопливо записывать то, что ещё не успели стереть с белой доски. В этот момент в дверь кабинета постучали.

Меньше всего я ожидал увидеть на втором уроке Гедеона.

Как только он показался, я решил было, что случилось что-то из ряда вон выходящее. Может, что-то с отцом или Габриэллой, Академия сгорела или наш дом ураганом унесло в страну Оз. Я никогда прежде не видел его в стенах лицея.

Мистер Корели с улыбкой пропустил Гедеона в кабинет – я смутно начал припоминать, знакомы ли они. Возможно, да, судя по тому, с каким видом преподаватель математики представил брата. Мистер Корели аж светился, казалось, его усы увеличились в два раза – так горделиво он задрал нос.

– Прослушайте, пожалуйста, обращение студентов Академии Святых и Великих.

Гедеон уверенно вошёл и встал в центре, готовый к выступлению. Копна светлых, слегка вьющихся на концах волос, резкие, но утончённые черты лица, бледная кожа, высокий рост вкупе с широкими плечами и тонкой талией – истинный облик чистокровного. Он был в чёрном костюме Академии Святых и Великих: поверх белой классической сорочки тёмный однотонный жилет, на шее узкий шёлковый галстук; прямые брюки и начищенные туфли-оксфорды – бьюсь об заклад, я мог в них разглядеть своё отражение. На сгибе левой руки он держал пиджак, в правой – кожаную сумку.

Вслед за ним вошёл ещё один выпускник Академии: их всегда легко узнать по чёрному костюму. Он был чуть ниже моего брата, со светло-русыми волосами, спадающими на плечи.

– Доброе утро, меня зовут Гедеон Хитклиф, – начал брат, обращаясь ко всем.

Как только он представился, добрая половина класса с удивлением посмотрела на меня. Лишь близнецы и Леон не придали этому особого значения. По сравнению с Гедеоном мой сегодняшний вид (особенно удалась рубашка на размер больше) казался крайне нелепым. В стычке с Кливом я испортил свой пиджак, потрепал брюки, а на рубашке успел поставить пару-тройку кровавых капель – доказательство того, что я не просто так прогулял первый урок. Пришлось воспользоваться советом Оливера. Не оставалось времени выдумывать убедительные оправдания.

– Твой брат? – громко шепнул Мартин, переводя взгляд то на меня, то на Гедеона. Я сам не заметил, как сполз ниже, стараясь спрятаться под чужими взглядами.

– Я и мой сокурсник, Николас Шейл, представляем факультет политологии в Академии Святых и Великих. Программа обеспечивает практико-ориентированное обучение. Многие выпускники нашего факультета работают в органах государственной власти.

– Мы с Гедеоном приглашаем вас на День открытых дверей, который пройдёт на следующей неделе, – торжественно произнёс Николас, попутно раздавая рекламные флаеры.

Вся эта маркетинговая вакханалия заняла от силы пять минут, но мне показалось, что за окном солнце успело сесть и взойти снова. Я даже не взглянул на рекламный лист, доставшийся мне от Николаса, пока Гедеон любезно и, я бы даже сказал, обаятельно расписывал достоинства своего факультета. По его словам выходило, что учёба в Академии Святых и Великих – сущий рай на земле, а факультет политологии представлялся по меньшей мере оазисом в пустыне. Не знай я Гедеона и того, с каким рвением он учился, – решил бы, что он врёт. Но брат действительно любил Академию и свой факультет. По крайней мере, так мне всегда казалось. Поэтому неудивительно, что именно он пришёл агитировать в наш выпускной класс. Гедеон был на предпоследнем курсе, он усердно учился и занимал высокие позиции в рейтинге успеваемости. Кого, если не его, отправлять вербовать неопытных подростков? Тем более что у выпускников Академии сейчас практика, и им точно не до нас.

Я ничего не знал про этого Николаса, но он вёл себя с братом раскованно, а тот ему это позволял, так что я пришёл к выводу, что они друзья в Академии. Может, недостаточно близкие, чтобы Гедеон приглашал Николаса на семейные мероприятия, но достаточно, чтобы брат не сбросил его руку, которую Николас приятельски положил на его плечо.

Отвлёкшись, я не уследил за тем, как посыпались реплики личного характера. Большинство девушек – кроме Оливии – принялись задавать бестактные вопросы. Оливер раздражённо выдохнул. Ещё немного, и он мог буквально приложить руку к лицу, демонстрируя своё отношение к неуместному поведению не на шутку разошедшихся одноклассниц.

– На вашем факультете все такие красивые?

– У вас есть девушка?

– А вы можете стать моим наставником в следующем году?

Гедеон игнорировал подобные вопросы, а Николас успешно отшучивался. Мартин поднял руку, и меня чуть не хватил инфаркт. Я не принижаю его умственные способности – говорю как есть, он явно в детстве пару раз выпадал из детской кроватки. Быть может, он добьётся больших высот, если возьмётся за ум, но давайте начистоту, вид Мартина с поднятой рукой никогда прежде никому не встречался, и поэтому я был в лёгком шоке, интуитивно опасаясь его вопроса.

– Готье Хитклиф ваш брат? – спросил Мартин и бесцеремонно указал на меня пальцем.

– Да, – спокойно ответил Гедеон.

Я покраснел как рак. Меня удивило, что брат даже не задумался над ответом. Он мог пропустить этот вопрос мимо ушей так же, как поступал со всеми прошлыми личными вопросами. С другой стороны, это была чистая правда, и лгать в этой ситуации бессмысленно.