Песнь Сорокопута - [59]

Корёжьте, пачкайте былую благодать,

Продайте с молотка, что сможете забрать.

Пускай, коль я вернусь, безумием гонимый,

Ничто не скажет мне о прошлом, о любимой.

Пусть будет осквернён здесь каждый уголок,

Чтоб от минувшего я вылечиться смог…

Эдвард приоткрыл дверь и позвал меня, напомнив, что Скэриэлу нужен покой.

– Мы можем назваться «Союзом проклятых», – сонно проговорил Скэриэл. – Полукровки и низшие, жители Запретных земель – все мы с рождения состоим в «Союзе проклятых».

XVIII

Прошло два дня, но я всё ещё чувствовал себя не в своей тарелке. Оскар утверждал, что вся наша эпопея в Запретных землях – не более чем неудачное стечение обстоятельств. Идя на встречу с ним, я ожидал услышать неопровержимые доказательства того, что он невиновен. Я бы с большим удовольствием поверил в его искренние заверения, не будь той фотографии, на которой Оскар стоял рядом с Билли; да ещё тот злополучный конверт. Как бы я ни пытался его оправдать, мне придётся принять тот факт, что Скэриэл был прав: Оскар Вотермил хотел меня подставить.

Всё, что мне теперь оставалось, это гадать, чем я не угодил Оскару, да так, что он решил воспользоваться услугами Билли. Я всё больше склонялся к мысли, что мне нужно попасть в «Глубокую яму» и поговорить с этой девушкой. Быть может, она хоть немного прояснит ситуацию.

Непонятная ссора Оскара с Гедеоном – это отдельная тема для разговора. Мне всегда казалось, что брат не из тех, кто обижается по пустякам, – особенно учитывая, что он долгие годы дружил с Оскаром. Потому что, давайте начистоту, Гедеон и Оскар – абсолютно разные по характеру, интересам и целям. Так что всё это время я задавался вопросом: что такого сделал или сказал пьяный Оскар, что разрушило их дружбу до основания? Но мне в голову не приходило ни одной адекватной причины.

Я отбросил карандаш. Геометрия вгоняла в тоску. Дуэт Гедеона с Оскаром вгонял в уныние. Я решил, что Оскар Вотермил для меня – пройденный этап. Как требовал брат, я больше не буду к нему приближаться и разговаривать. Сам не ожидал, но меня вдруг посетила странная мысль, что Гедеона и Скэриэла теперь объединяла общая неприязнь к Вотермилу.

Другое дело – Люмьер Уолдин. Я не планировал с ним встречаться. Более того, я не знал, как он выглядит, у меня не было его контактов – ни малейшей зацепки на случай, если бы я действительно планировал его разыскать. Поэтому наша неожиданная встреча показалась мне подарком богов. Он – друг детства Гедеона, недавно вернулся с севера Октавии и теперь будет учиться с братом в Академии. Казалось бы, друзья детства снова вместе, но почему Гедеон так тяжело отреагировал?

Я с большим трудом пытался найти объяснения причин ссоры с Оскаром, но вот понять страдания Гедеона по поводу его воссоединения с Люмьером, которого я абсолютно не знал, если не брать в расчёт наши получасовые посиделки в ресторане, казалось просто невозможным.

Люмьер поддерживает наследника Бёрко, а я всегда считал этого мистического юношу неудавшейся попыткой возродить императорскую династию, пусть и всего лишь на словах. Мой отец был из числа приближённых к Лукиану Модесту Бёрко – последнему императору, но он никогда ничего об императоре не говорил.

Почти шестнадцать лет назад, зимой, Лукиан Модест Бёрко скончался, оставив императрицу, Северину Бёрко, с двумя детьми: старшей дочерью Паулиной и младшим сыном Паскалем, которому было всего десять лет. Несовершеннолетний сын не мог взойти на престол. Целую неделю никто не представлял, кто же станет новым императором.

Разбойные нападения, многочисленные убийства как чистокровных, так и полукровок, мятежи на границах, погромы в центре Ромуса – всё это продолжалось со дня смерти императора. Начальник военной полиции и близкий друг Лукиана Бёрко, Маркус Уолдин, объявил в стране чрезвычайное положение и ввёл комендантский час. Он всеми силами пытался образумить бунтующих с помощью национальной гвардии, но безуспешно. Большая часть гвардии состояла из полукровок, которые после кончины императора воспользовались смутой и отреклись от династии. Обезумевшая толпа горожан, состоящая из низших и примкнувших к ним полукровок, взяла штурмом восточный дворец, где, по слухам, последние годы жила императрица с детьми. А дальше учебники истории описывают ситуацию кратко: со смертью всех членов семьи Бёрко диктатура последней правящей императорской династии пала, и во главе страны встал новый аппарат власти – Совет старейшин.

Ни слова о том, что Северина Бёрко имела ещё одного сына. Ни одного упоминания о том, что этот ребёнок выжил. Всё это осталось на уровне городской легенды, которую любят рассказывать все, кому не лень, после пары бутылок крепкого.

Но Люмьер считал существование наследника таким же неоспоримым фактом, как и то, что Земля крутится вокруг Солнца. Его отец отдал жизнь за Лукиана Бёрко. Возможно, поэтому Люмьер верил в то, что наследник жив. Его отец умер не напрасно, если хоть один представитель семьи Бёрко ещё ходит по этой земле.

Я не знал, какую сторону принять. Мой отец входил в Совет старейшин, и центр процветал как никогда. Но в то же время Скэриэл рассказывал мне о трущобах Запретных земель. Рай и ад в одной стране. Я не сомневался в правдивости рассказов Скэриэла, но мне нужно было увидеть это своими глазами.