Песнь о Нибелунгах - [67]

Как надлежит в сраженье вести себя бойцу.

Вот так он и пробил себе дорогу ко дворцу.

Едва там стали слышны ударов лязг и стук,

У стольников и кравчих всё выпало из рук.

Раздался крик: «К оружью!» — и встречен был храбрец

Толпою новых недругов у входа во дворец.

«Уйдите-ка с дороги, — сказал герой устало. —

Не ввязываться в схватку вам, стольники, пристало,

А королю с гостями прислуживать честь честью.

Прочь с лестницы! Я тороплюсь к своим владыкам с вестью».

Тех, кто его пытался наверх не допустить,

Сумел мечом тяжёлым воитель укротить,

А прочие бежали — такой он страх внушил.

Да, много Данкварт в этот день чудесных дел свершил.

Авентюра XXXIII О том, как бургунды бились с гуннами

Слуг Этцеля отбросив, смельчак пробился в зал,

Дверь распахнул широко и на пороге встал.

Забрызган кровью витязь был с головы до ног.

В руке держал он наголо булатный свой клинок.

Окликнул брата Данкварт так, чтобы все слыхали:

«Не в меру, милый Хаген, вы засиделись в зале.

Поведать вам и Богу хочу я скорбь свою —

Всех наших слуг до одного лишились мы в бою».[320]

Владетель Тронье крикнул: «Кто уничтожил их?»

Ответил Данкварт: «Блёдель с толпой мужей своих,

Хотя он поплатился за это очень скоро:

Ему я голову мечом отсёк без разговора».

Сказал на это Хаген: «Жалеть его невместно.

Кто, с витязем сражаясь, погиб, как витязь честный,

Того должны живые счастливцем почитать,

И даже женщинам о нём не следует рыдать.

Но почему от крови броня у вас красна?

Сдаётся мне, вам рана была нанесена.

Того, кто поднял, Данкварт, на вас свой дерзкий меч,

Сам сатана от рук моих не сможет уберечь».

«Оставьте страх напрасный — ваш Данкварт жив-здоров.

Я мокр от крови красной, но это кровь врагов.

Их уложил я столько, что сбился бы со счёта,

Когда бы трупы сосчитать пришла мне вдруг охота».

«Мой брат, — воскликнул Хаген, — оберегайте дверь,

Чтоб ни один из гуннов не ускользнул теперь.

Я ласковых хозяев порасспросить хочу,

За что их люди предали всех наших слуг мечу».

«Покорён, — молвил Данкварт, — я нашим королям.

Коль скоро приставляют они меня к дверям,

Ручаюсь, не сыскать им привратника верней».

В унынье ввергла эта речь Кримхильдиных мужей.

А Хаген усмехнулся: «Я вижу с удивленьем,

Что гуннские герои охвачены смятеньем.

Наверно, им не любо, что у дверей застыл

Тот, кто об истребленье слуг бургундам возвестил.

Слыхал я, что Кримхильда о прошлом не забыла

И будет жажда мести кипеть в ней до могилы.

Помянем же усопших хозяйкиным вином[321]

И гуннам за него платить с наследника начнём».

На Ортлиба обрушил жестокий Хаген меч,[322]

И голова ребёнка, слетев со слабых плеч,

Кримхильде на колени упала тяжело,

И тут кровопролитие у витязей пошло.

Наставник принца тоже не избежал конца.

Застигнутый ударом бургундского бойца,

Простился с головою и навзничь рухнул он.

Ах, плохо воспитатель был за труд вознаграждён![323]

Играл на скрипке Вербель пред королём своим.

К нему метнулся Хаген, взмахнул мечом стальным

И руку музыканту по локоть отрубил.[324]

«На, получай за то, что ты гонцом к бургундам был!»

Несчастный шпильман вскрикнул: «Где ты, рука моя?

Что вам, владетель Тронье, худого сделал я,

Когда посольство правил и жил у вас в стране?

Чем, руку потеряв, держать смычок отныне мне?»

Но что за дело было до жалоб скрипача

Тому, кто исступлённо врагов разил сплеча?

Удары сыпал Хаген, клинок его свистел,

Валились на пол с грохотом десятки мёртвых тел.

Вступился шпильман Фолькер за друга своего,

И заходил со звоном смычок в руках его,

Но не по струнам скрипки — по темени врагов.

Их много стало у него меж гуннских смельчаков.

Три короля пытались унять бойцов лихих,

Но глас благоразумья был слишком слаб и тих,

Чтоб Хаген или Фолькер прислушались к нему.

Где вспыхнул бой, там гнев уже не обуздать уму.

Поняв, что нет надежды беду предотвратить,

За благо счёл и Гунтер оружье в ход пустить.

Кольчуг блестящих много король мечом рассек

И доказал в тот день, что он — бесстрашный человек.

Могучий Гернот в схватку вступил за братом вслед

И воинству хозяев принёс изрядный вред.

У смелого бургунда от крови стал багрян

Тот меч, что Рюдегером был ему в подарок дан.

Пришёл друзьям на помощь и Уты сын меньшой.

Им причинён был гуннам ущерб весьма большой.

Мечом он вражьи шлемы со звоном сокрушал.

Никто столь славных подвигов досель не совершал.

Отважны были люди бургундских королей,

Но Гизельхер рубился всех земляков смелей.

За витязем бесстрашным никто поспеть не мог.

Везде, где меч его взлетал, враги валились с ног.

Однако гунны были противникам под стать

И за себя умели нехудо постоять.

Сверкали и свистели мечи со всех сторон.

Стенаньями и воплями дворец был оглашён.

Дверь осаждали гунны из зала и извне:

Одни рвались снаружи на выручку родне,

Другие путь пытались пробить себе во двор,

Но Данкварт, на пороге встав, им всем давал отпор.

Шла там, где он сражался, жестокая резня.

Крушил на гуннах шлемы клинок его, звеня,

И всё же он навряд ли б остался жив и цел,

Когда бы старший брат его о нём не порадел.

Владетель Тронье крикнул лихому скрипачу:

«Друг Фолькер, об услуге я вас просить хочу.

Взгляните, как у входа мой брат тесним врагами.

Спасите Данкварта, иль он падёт под их мечами».

«Иду», — ответил шпильман и двинулся к дверям.