Песнь о Нибелунгах - [40]

Лишь постарайся в жёны мне Кримхильду привезти».

Но Рюдегер учтиво сказал ему в ответ:

«Нет, ваше достоянье мне расточать не след.

Меня казной так щедро вы оделили встарь,

Что ваш посол вас не введёт в расходы, государь».

Державный Этцель молвил: «В дорогу поспеши,

А я здесь буду небо молить от всей души

О полном и скорейшем успехе сватовства.

Дай бог, чтоб не отринула моей любви вдова».

Маркграф ответил: «Скоро я двинусь за рубеж,

Но платьем и оружьем позапасусь допрежь,

Чтоб мы себя на Рейне сумели показать,

Туда с собой пятьсот мужей я собираюсь взять.

Хочу я, чтоб бургунды при нашем появленье

О том, кому мы служим, сказали в изумленье?

«Неслыханно, наверно, их государь силён,

Коль может столько витязей послать в посольство он

А вы не дозволяйте советчикам дурным

Твердить, что был Кримхильдой сын Зигмунда любим.

В стране гостил он вашей, и вы его знавали.[197]

Воитель столь же доблестный на свете был едва ли».

«Ну, что ж! — воскликнул Этцель. — Коль был женат на ней

Славнейший и знатнейший из всех богатырей,

Искать руки Кримхильды отнюдь не стыдно мне

И для меня её краса желаннее вдвойне».

Тут Рюдегер закончил: «Коль вы на брак согласны,

Дам знать я Готелинде,[198] жене моей прекрасной,

Что вы к Кримхильде сватом отправили меня.

На сборы ж надо будет мне двадцать четыре дня».

Гонца в родной Бехларен послал к жене маркграф,

И к радости и к скорби ей повод вестью дав;

Да, мужу лестно сватом у государя быть,

Но можно ль Хельху милую когда-нибудь забыть?

Когда была ей новость гонцом сообщена,

Спросила со слезами сама себя она,

Какую королеву теперь пошлёт ей бог,

И Хельху вспомнила добром, и подавила вздох.

С усердьем долг исполнить всегда готов и рад,

Из Венгрии уехал через неделю сват.

Он по пути был Вену намерен посетить,

Чтоб там для спутников своих одежду захватить.

А Готелинда с дочкой в Бехларене родном

Свиданья ожидали с супругом и отцом.

Снедало нетерпенье их девушек и дам —

Хотелось всем скорей предстать приезжим удальцам.

Маркграф одежду в Вене взял для своих людей.

Немалый груз был взвален на вьючных лошадей,

Но так обоз надёжно оберегала стража,[199]

Что на него никто в пути не покусился даже.

Когда маркграф в Бехларен привёл бойцов своих,

Нашёл он помещенье для каждого из них

И к каждому отнёсся с радушием большим.

Как Готелинда счастлива была свиданью с ним!

Была их дочка рада ещё сильней, чем мать;

Отца давно хотелось ей снова повидать;

К тому ж взглянуть на гуннов она была не прочь.

С улыбкою промолвила им маркграфиня-дочь:

«Привет тебе, отец мой, и вам, его бойцы!»

Учтиво поклонились в ответ ей удальцы.

А знатной Готелинде хотелось одного —

Скорее всё повыспросить у мужа своего.

Когда лежал в постели с ней за полночь супруг,

Она ему шепнула: «Не скажешь ли, мой друг,

Зачем владыкой гуннов ты послан в край чужой».

Ответил Рюдегер: «Скажу с охотою большой.

К бургундам государем как сват я отряжен.

Взамен прекрасной Хельхи подругу ищет он,

И этою подругой Кримихильда стать должна.

Власть над землёю гуннскою разделит с ним она».

Жена ему: «Удачи моли себе у бога.

Слыхали о Кримхильде хорошего мы много.

Она, как Хельха, будет нам доброй госпожою,

И государыне такой я рада всей душою».

«Любезная супруга, — маркграф в ответ сказал, —

Тех витязей, которых с собой на Рейн я взял,

Одеждою пристойной снабдить не премини,

Чтоб в путь с душой спокойною отправились они».

Сказала маркграфиня: «Любого из бойцов,

Коль он принять подарок из рук моих готов,

Всем, что в дороге нужно, снабжу охотно я».

Маркграф в ответ: «Приятна мне такая речь твоя».

Шёлк и меха достала она из кладовых.

Плащи нашили дамы для витязей лихих

И в новое одели их с головы до ног.

Супруге ткани выбирать сам Рюдегер помог.

С рассветом дня седьмого своих людей посол

Через страну баварцев[200] в Бургундию повёл,

И хоть добра немало отряд с собою вёз,

Разграбить не смогли в пути разбойники обоз.

На Рейн посол приехал через двенадцать дней.

Дошло о том известье до братьев-королей,

И в зал дворцовый Гунтер вассалов пригласил.

Когда же собрались они, король у них спросил,

Кто знает, что за люди к его двору явились.

Меж тем, на гуннов глядя, прохожие дивились

Обилию поклажи и платьям дорогим.

Как видно, гости знатные пожаловали к ним.

Был размещён на отдых уже весь люд приезжий,

А во дворце и в Вормсе шли разговоры те же —

Кто эти иноземцы и прибыли отколь.

«Как звать их?» — кликнув Хагена, спросил его король,[201]

Сказал владетель Тронье: «Ответить бы не прочь я,

Да нужно мне сначала увидеть их воочью.

Вот если я ответа вам и тогда не дам,

То, значит, из далёких стран они явились к нам».

Пришельцы отдохнули с дороги сколько надо,

Затем переменили обычные наряды

На пышную одежду искусного покроя

И вслед за сватом во дворец поехали толпою.

Отважный Хаген молвил, когда взглянул в окно:

«Хоть я в гостях и не был у Этцеля давно,[202]

Но вам могу ручаться, что скачет там стремглав

Не кто иной, как Рюдегер, бехларенский маркграф».

Рек Гунтер: «Не поверю я, Хаген, никогда,

Чтоб он из края гуннов приехал к нам сюда».

Король ещё не кончил, как Хаген увидал,

Что Рюдегера правильно в прибывшем угадал.

Он выбежал с друзьями во двор встречать гостей,[203]

А там уже слезало пятьсот бойцов с коней,