Песнь о Гайавате - [6]

"Удержись, о Гайавата! -

Наконец вскричал он громко, -

Ты убить меня не в силах,

Для бессмертного нет смерти.

Испытать тебя хотел я,

Испытать твою отвагу,

И награду заслужил ты!

Возвратись в родную землю,

К своему вернись народу,

С ним живи и с ним работай.

Ты расчистить должен реки,

Сделать землю плодоносной,

Умертвить чудовищ злобных,

Змей, Кинэбик, и гигантов,

Как убил я Мише-Мокву,

Исполина Мише-Мокву.

А когда твой час настанет

И заблещут над тобою

Очи Погока из мрака, -

Разделю с тобой я царство,

И владыкою ты будешь

Над Кивайдином вовеки!"

Вот какая разыгралась

Битва в грозные дни Ша-ша,

В дни далекого былого,

В царстве Западного Ветра.

Но следы той славной битвы

И теперь охотник видит

По холмам и по долинам:

Видит шпажник исполинский

На прудах и вдоль потоков,

Видит Вавбика осколки

По холмам и по долинам.

На восток, в родную землю,

Гайавата путь направил.

Позабыл он горечь гнева,

Позабыл о мщенье думы,

И вокруг него отрадой

И весельем все дышало.

Только раз он путь замедлил,

Только раз остановился,

Чтоб купить в стране Дакотов

Наконечников на стрелы.

Там, в долине, где смеялись,

Где блистали, низвергаясь

Меж зелеными дубами,

Водопады Миинегаги,

Жил старик, дакот суровый.

Делал он головки к стрелам,

Острия из халцедона,

Из кремня и крепкой яшмы,

Отшлифованные гладко,

Заостренные, как иглы.

Там жила с ним дочь-невеста,

Быстроногая, как речка,

Своенравная, как брызги

Водопадов Миннегаги.

В блеске черных глаз играли

У нее и свет и тени -

Свет улыбки, тени гнева;

Смех ее звучал как песня,

Как поток струились косы,

И Смеющейся Водою

В честь реки ее назвал он,

В честь веселых водопадов

Дал ей имя - Миннегага.

Так ужели Гайавата

Заходил в страну Дакотов,

Чтоб купить головок к стрелам,

Наконечников из яшмы,

Из кремня и халцедона?

Не затем ли, чтоб украдкой

Посмотреть на Миннегагу,

Встретить взор ее пугливый,

Услыхать одежды шорох

За дверною занавеской,

Как глядят на Миннегагу,

Что горит сквозь ветви леса,

Как внимают водопаду

За зеленой чащей леса?

Кто расскажет, что таится

В молодом и пылком сердце?

Как узнать, о чем в дороге

Сладко грезил Гайавата?

Все Нокомис рассказал он,

Возвратясь домой под вечер:

О борьбе и о беседе

С Мэджекивисом могучим,

Но о девушке, о стрелах

Не обмолвился ни словом!

ПОСТ ГАЙАВАТЫ

Вы услышите сказанье,

Как в лесной глуши постился

И молился Гайавата:

Не о ловкости в охоте,

Не о славе и победах,

Но о счастии, о благе

Всех племен и всех народов.

Пред постом он приготовил

Для себя в лесу жилище, -

Над блестящим Гитчи-Гюми,

В дни весеннего расцвета,

В светлый, теплый Месяц Листьев

Он вигвам себе построил

И, в виденьях, в дивных грезах,

Семь ночей и дней постился.

В первый день поста бродил он

По зеленым тихим рощам;

Видел кролика он в норке,

В чаще выпугнул оленя,

Слышал, как фазан кудахтал,

Как в дупле возилась белка,

Видел, как под тенью сосен

Вьет гнездо Омими, голубь,

Как стада гусей летели

С заунывным криком, с шумом

К диким северным болотам.

"Гитчи Манито! - вскричал он,

Полный скорби безнадежной, -

Неужели наше счастье,

Наша жизнь от них зависит?"

На другой день над рекою,

Вдоль по Мускодэ бродил он,

Видел там он Маномони

И Минагу, голубику,

И Одамин, землянику,

Куст крыжовника, Шабомин,

И Бимагут, виноградник,

Что зеленою гирляндой,

Разливая сладкий запах,

По ольховым сучьям вьется.

"Гитчи Манито! - вскричал он,

Полный скорби безнадежной, -

Неужели наше счастье,

Наша жизнь от них зависит?"

В третий день сидел он долго,

Погруженный в размышленья,

Возле озера, над тихой,

Над прозрачною водою.

Видел он, как прыгал Нама,

Сыпля брызги, словно жемчуг;

Как резвился окунь, Сава,

Словно солнца луч сияя,

Видел щуку, Маскенозу,

Сельдь речную, Окагавис,

Шогаши, морского рака.

"Гитчи Манито! - вскричал он,

Полный скорби безнадежной. -

Неужели наше счастье,

Наша жизнь от них зависит?"

На четвертый день до ночи

Он лежал в изнеможенье

На листве в своем вигваме.

В полусне над ним роились

Грезы, смутные виденья;

Вдалеке вода сверкала

Зыбким золотом, и плавно

Все кружилось и горело

В пышном зареве заката.

И увидел он: подходит

В полусумраке пурпурном,

В пышном зареве заката,

Стройный юноша к вигваму.

Голова его - в блестящих,

Развевающихся перьях,

Кудри - мягки, золотисты,

А наряд - зелено-желтый.

У дверей остановившись,

Долго с жалостью, с участьем

Он смотрел на Гайавату,

На лицо его худое,

И, как вздохи Шавондази

В чаще леса, - прозвучала

Речь его: "О Гайавата!

Голос твой услышан в небе,

Потому что ты молился

Не о ловкости в охоте,

Не о славе и победах,

Но о счастии, о благе

Всех племен и всех народов.

Для тебя Владыкой Жизни

Послан друг людей - Мондамин;

Послан он тебе поведать,

Что в борьбе, в труде, в терпенье

Ты получишь все, что просишь.

Встань с ветвей, с зеленых листьев,

Встань с Мондамином бороться!"

Изнурен был Гайавата,

Слаб от голода, но быстро

Встал с ветвей, с зеленых листьев.

Из стемневшего вигвама

Вышел он на свет заката,

Вышел с юношей бороться, -

И едва его коснулся,

Вновь почувствовал отвагу,

Ощутил в груди усталой

Бодрость, силу и надежду.

На лугу они кружились

В пышном зареве заката,

И все крепче, все сильнее

Гайавата становился.

Но спустились тени ночи,

И Шух-шух-га на болоте

Издала свой крик тоскливый,

Вопль и голода и скорби.

"Кончим! - вымолвил Мондамин,

Улыбаясь Гайавате, -