Песнь меча - [95]

Этельфлэд нигде не было видно. Я был почти уверен, что ее выставят напоказ, но она, должно быть, находилась под охраной в одном из дюжины зданий, расположенных на вершине холма.

– Альфред прислал щенков, чтобы они на нас потявкали! – объявил Зигфрид, когда мы дошли до грязных знамен.

– Альфред посылает тебе приветствия, – сняв шлем, сказал я.

Я думал, что мы встретимся с Зигфридом в его доме, но понял: он хочет, чтобы мы поздоровались с ним на открытом месте, – тогда как можно больше его людей увидят мое унижение.

– Ты скулишь, как щенок, – бросил Зигфрид.

– И он желает, чтобы общество госпожи Этельфлэд было тебе в радость, – продолжал я.

Зигфрид озадаченно нахмурился. Его широкое лицо стало толще, да и сам он выглядел располневшим, потому что рана, которую нанес ему Осферт, лишила его возможности ходить, но не избавила от аппетита. И вот он сидел, искалеченный, сутулый и грязный, негодующе глядя на меня.

– Радость, щенок? – прорычал он. – О чем ты тявкаешь, а?

– У короля Уэссекса, – громко проговорил я, чтобы все меня услышали, – есть и другие дочери! Есть милая Этельгифу, и ее сестра, Эфтрит, так на что ему Этельфлэд? И вообще – кой толк от дочерей? Он – король, и у него есть сыновья, Эдуард и Этельверд, а сыновья – это слава мужчины, в то время как дочери для него – обуза. Поэтому он желает тебе радоваться обществу его дочери, и послал меня попрощаться с ней.

– Щенок пытается нас позабавить, – пренебрежительно бросил Зигфрид.

Конечно, он мне не поверил, но я надеялся, что посеял маленькое зернышко сомнения и его хватит, чтобы уменьшить размер выкупа, который я собирался предложить. Я, как и Зигфрид, знал, что окончательная цена будет огромной. Но, возможно, если повторять достаточно часто, что Альфред не очень-то заботится о дочери, то он в это поверит?

– Может, мне взять ее в любовницы? – предложил Зигфрид.

Я заметил, что стоящий рядом с братом Эрик неловко шевельнулся.

– Тогда ей повезет, – беспечно ответил я.

– Ты лжешь, щенок! – сказал Зигфрид, но в его тоне звучала еле слышная нотка нерешительности. – Но сакская сука беременна. Может, отец купит ее ребенка?

– Если родится мальчик, возможно, – с сомнением проговорил я.

– Тогда ты должен предложить цену, – сказал Зигфрид.

– За внука Альфред может немного заплатить, – начал я.

– Но не мне, – перебил Зигфрид. – Ты должен убедить Веланда, что стоишь доверия.

– Вёлунда?[14]– переспросил я, думая, что он имеет в виду кузнеца богов.

– Гиганта Веланда, – сказал Зигфрид и с улыбкой мотнул головой, указывая куда-то за мою спину. – Он датчанин, и ни один человек ни разу не смог побороть Веланда.

Я обернулся и увидел самого большого из всех когда-либо виденных мною людей. Огромного. Без сомнения, то был воин, хотя он не носил ни оружия, ни кольчуги. На нем были только кожаные штаны и сапоги, а выше пояса он был обнажен, и его мускулы походили на перекрученные под кожей канаты. На его широкой груди и массивных руках извивались черные вытатуированные драконы, на предплечьях красовалось множество браслетов – таких больших я еще не видел, потому что обычный браслет не налез бы на руку Веланда. Он был лыс, в его бороду, черную, как драконы на его теле, были вплетены маленькие амулеты. Покрытое шрамами лицо Веланда было злобным и тупым, но, перехватив мой взгляд, он улыбнулся.

– Ты должен убедить Веланда, – сказал Зигфрид, – что не лжешь, щенок, иначе я не буду с тобой разговаривать.

Я ожидал чего-нибудь в этом роде. Альфред считал, что мы явимся в Бемфлеот, учтиво проведем переговоры и придем к умеренному компромиссу, о котором я должным образом ему доложу. Но мне больше было известно о нравах скандинавов. Им нравились развлечения. Если я явился для переговоров, то сперва должен показать свою силу, доказать, что чего-то стою. Однако, поглядев на Веланда, я понял – меня ждет поражение. Веланд на голову возвышался надо мной, как я на голову возвышался над большинством других мужчин. Но тот же самый инстинкт, который предупредил меня о грядущем испытании, побудил меня взять с собой Стеапу.

Стеапу, с его лицом, похожим на череп и страшной улыбкой. Он не понял ни слова из нашего с Зигфридом разговора, но все понял по позе Веланда.

– Его нужно побить? – спросил меня Стеапа.

– Дай мне это сделать, – ответил я.

– Пока я жив, не дам, – ответил тот, расстегнул пояс с мечами и отдал оружие отцу Виллибальду, потом стянул через голову тяжелую кольчугу.

Наблюдающие за нами люди в предвкушении боя разразились хриплыми радостными криками.

– Лучше надейся, что твой человек победит, щенок, – сказал за моей спиной Зигфрид.

– Он победит, – ответил я с уверенностью, которой не испытывал.

– Весной, щенок, – прорычал Зигфрид, – ты помешал мне распять священника. Мне все еще любопытно, каково это, поэтому, если твой человек проиграет, я приколочу к кресту тот кусок церковного дерьма, что стоит рядом с тобой.

– Что он говорит?

Виллибальд увидел зловещий взгляд, брошенный на него Зигфридом; неудивительно, что голос священника звучал тревожно.

– Он велит тебе не пускать в ход христианскую магию, чтобы повлиять на исход боя, – солгал я.