Песнь меча - [24]

– Все равно ему не будет от него никакой пользы, – пренебрежительно ответил я.

– А если я его сломаю? – решительно спросил Зигфрид.

– Тогда я буду знать, что выковавший его кузнец плохо знал свое дело, – ответил я.

– Твой клинок, тебе решать, – отмахнулся Зигфрид.

Потом он повернулся к священнику, который держал Вздох Змея так, что кончик клинка упирался в землю.

– Готов, священник? – вопросил Зигфрид.

– Да, господин, – ответил тот.

И это был первый правдивый ответ, который он дал норвежцам. Потому что священник много раз держал меч, очень хорошо знал, как сражаться, и я сомневался, что он готов умереть.

Это был отец Пирлиг.

* * *

Если ваши поля тяжелы от влажной глины, вы можете впрячь в плуг двух быков и нещадно погонять их, вспахивая свою землю. Животных следует привязать друг к другу, чтобы они тащили плуг вместе. В нашей жизни есть бык по имени Судьба и бык по имени Клятвы. Судьба отдает нам приказы. Мы не можем спастись от Судьбы.

Wyrd bið ful aræd.

В нашей жизни нет выбора, да и откуда ему взяться? Ведь с того момента, как мы рождаемся, три сестры знают, как лягут нити наших судеб, в какой узор они сплетутся и как закончатся.

Судьбы не избежать.

Однако мы выбираем, какие клятвы нам принести. Альфред, вручив мне свой меч и взяв мои руки в свои, не приказывал мне дать клятву верности. Он предложил – и я принял решение поклясться. Но было ли то моим решением? Или за меня решила судьба? А если решила судьба, зачем вообще беспокоиться о клятвах?

Я часто гадал об этом, и теперь, будучи уже стариком, все еще гадаю. Я ли выбрал Альфреда? Или богини судьбы смеялись, когда я встал на колени, и взял его меч, и сжал его руки?

Три норны наверняка смеялись надо мной тем холодным ясным днем в Лундене, ведь стоило мне увидеть, что толстопузый священник – отец Пирлиг, я понял, как все непросто. В то мгновение я осознал: богини судьбы не спряли для меня золотую нить, ведущую к трону. Они смеялись у корней Иггдрасиля, древа жизни. Они отпустили шуточку, жертвой которой я стал, и мне придется сделать выбор.

Или я его уже сделал?

Может, богини судьбы и решают за нас, но в тот момент, в тени мрачно застывшего самодельного креста, я понял, что должен выбирать между братьями Тарглисон и Пирлигом.

Зигфрид не был мне другом, но он был грозным человеком, и, если бы он стал моим союзником, я смог бы сделаться королем Мерсии. Гизела стала бы королевой. Я смог бы помочь Зигфриду, Эрику, Хэстену и Рагнару разграбить Уэссекс. Я мог бы стать богачом. Я бы возглавил армии. Я бы расправил свое знамя с волчьей головой, и по пятам за Смокой ехал бы сонм копейщиков в кольчугах. Моим врагам в ночных кошмарах слышался бы гром копыт наших коней. Все это стало бы моим, если бы я решил сделаться союзником Зигфрида.

А выбирая Пирлига, я потерял бы все, что пообещал мне мертвец. А это означало, что Бьорн солгал. Но как мог солгать человек, посланный норнами из могилы?

Помню, я размышлял обо всем этом одно биение сердца, прежде чем сделать выбор…

Но, по правде говоря, я не колебался. Не колебался даже одно биение сердца.

Пирлиг был валлийцем, бриттом, а мы, саксы, ненавидим бриттов. Бритты – предатели и воры. Они прячутся в своих горных твердынях и спускаются вниз, чтобы опустошать наши земли. Они угоняют наш скот, а иногда – наших женщин и детей; когда же мы пускаемся в погоню, они забиваются еще глубже в дикие места туманов, скал, болот и несчастий.

А еще Пирлиг был христианином, а я не люблю христиан.

Выбор казался таким легким! На одной чаше весов – королевство, друзья-викинги и богатство, на другой – бритт, служитель религии, поглощающей все веселье в мире, как сумерки поглощают дневной свет.

Однако я не размышлял. Я сделал выбор – или его сделала судьба. И я выбрал дружбу. Пирлиг был моим другом. Я встретил его во время самой темной зимы в Уэссексе, когда датчане, казалось, завоевали это королевство, а Альфред с немногими сподвижниками был загнан в западные болота.

Пирлига послал валлийский король, чтобы убедиться в слабости Альфреда и, возможно, воспользоваться ею. Но вместо этого Пирлиг встал на сторону Альфреда и сражался за него. Мы с Пирлигом вместе стояли в «стене щитов». Мы сражались бок о бок. Я был саксом, он – валлийцем, я был язычником, он – христианином, и мы должны были стать врагами, но я любил его, как брата.

Поэтому я отдал ему свой меч и, вместо того чтобы смотреть, как его пригвоздят к кресту, подарил ему шанс сражаться и спасти свою жизнь.

И конечно, то был неравный бой. Все закончилось через мгновение! Вообще-то, бой едва успел начаться, и только меня не удивил его исход.

Зигфрид ожидал, что сойдется с толстым, неумелым священником, однако я знал, что Пирлиг был воином, прежде чем открыл своего бога. Он был великим воином, убийцей саксов, человеком, о котором его народ пел песни. Теперь он не походил на великого воина. Полуголый, толстый, растрепанный, покрытый синяками, избитый. Он ожидал атаки Зигфрида с ужасом на лице, все еще держа Вздох Змея так, что кончик клинка смотрел в землю.

Когда Зигфрид приблизился, Пирлиг отшатнулся и начал издавать скулящие звуки. Зигфрид засмеялся и почти лениво взмахнул мечом, чтобы отбросить в сторону клинок Пирлига и вспороть большое открытое брюхо Внушающим Страх.