Песнь Люмена - [29]

— … подтверждаю, испытание пройдено.

Мигом Аджеха вытянулся и склонил голову в покорном жесте ожидания и готовности принять свою участь. Так он и наблюдал как всегда исподлобья, как, не спеша, расходятся наставники, оставляя зал заседаний пустым и блеклым. Только один из них должен был остаться, чтобы сопроводить будущего стража напутственной речью. По большей части, это должно было быть формальное изложение основных положений уже не кодекса братьев, но общих правил поведения. Таких как беспрекословное подчинение приказам, следование установленному порядку и прочее.

Однако, не смотря на ожидания, последним в зале остался верховный наставник и некоторое время он молчал и даже не глядел на Аджеху. Наконец он медленно развернулся и так же медленно пошёл ближе к первому кругу. Остановился. Вся его фигура выражала расслабленную наблюдательность. Только обращена она будто была на мир в целом. Словно склонивший голову человек и не интересовал вовсе верховного наставника.

Пробирающие морозные потоки резко исчезли. Видно, задвинули перегородки в нужных местах. Температура вскоре стабилизировалась. Здесь было светло благодаря частым пусть и узким окнам. Свет вначале полосами прорезает подымающиеся вверх лавы наставников и уже ровным покровом освещает середину залы. Ровно настолько, чтобы скрывать лица испытующих и обнажать реакцию подверженного проверке.

Вот и сейчас наставник остановился в тёмной полосе. Лишь край сапог выглядывал в освещённую полосу. Наставник повернулся, нарочно вызывая шорох.

— Аджеха.

Он замолчал и потому тот произнёс:

— Да, верховный наставник?

— Этой ночью ты будешь направлен в Чертог и там продолжишь своё служением империи как страж. Сегодня же тебя подготовят к отъезду. Тебе известно, что нужно сделать с дневником?

— Да.

— Хорошо, — последнее было произнесено не как одобрение. Скорее наставник сказал это сам себе, чем Аджехе.

Дневник… Да, его полагалось писать ровно с того момента, как брат-послушник овладевал письменностью в возрасте пяти лет и до самого окончания обучения. В дневник полагалось записывать самые значимые события своей жизни, позже же его следовало сжечь. Тем самым, сжигая и всю свою жизнь, и себя. Отрекаясь от всего личного и несущественного перед лицом единого верного пути.

В храме личные рукописи считались неприкосновенными и даже старейшины не имели права прикасаться к записям послушников. Если бы произошло нечто подобное — оно бы вызвало потерю доверия среди обучающихся и подорвало тем самым само обучение с фундамента.

— Я сделаю это в подобающее время, — добавил Аджеха. В уголках рта появились жёсткие складки, однако верховный наставник не следил за ним и потому то осталось незамеченным.

— Тебе известна легенда об огне?

Зачем он спрашивает об этом? Несколько секунд он медлил с ответом, тщательно обдумывая его.

— Мне известно двадцать две легенды об огне включая различающиеся интерпретации и отдельное его упоминания в других народных сказаниях.

Значит, верховный наставник говорит о легенде, как проснулась согретая огнём жизнь. Аджеха не поддался на провокацию изобразив полную готовность следовать по предложенному пути мышления. В древнем как пласты льда мифе говорилось об упавшем с неба огне, он то и пробудил жизнь от скованного льдом сна. В первоначальном варианте эта легенда была запрещена официальной доктриной Чертога. Однако в трансформированном виде общего почитания огня, сохранилась у огненных жриц.

Так же отдельные культы огня встречались на юге-юго-западе в немногочисленных поселениях. Он до сих пор проверяет меня? Нет. Аджеха мог различить признаки усталости в манере держаться стоящего перед ним верховного наставника. Он испытывает сожаление и ничего не может поделать с этим. Имей храм возможность оставлять себе пускай некоторых прошедших Последнее Испытание — это бы значительно увеличило влияние непосредственно самого храма.

Значит, причина — власть. Наставники сменялись раз в тридцатилетие согласно официальному постановлению. Однако, еще будучи ребёнком Аджеха понимал, что рано или поздно следование установленным идеалам сменяется личностными размышлениями. И вот некогда покорный блюститель традиций становится критиком, тогда то и приходит время назначать нового наставника над другими.

Иерархическая модель управления соблюдалась неукоснительно во все времена.

А власть мимолётна. Даже власть храма блекнет по сравнению с мощью империи в целом. И если нужно действовать, нужно браться за корень. А не пытаться обрывать голые ветки.

— Информация сохранена более чем удовлетворительно, — заметил меж тем верховный наставник и Аджеха спросил себя в который раз, не допустил ли он ошибки. — Раньше ты особо интересовался всем имеющим отношение к народному. Не сомневаюсь, ты помнишь и различные диалекты. Включая и прочие элементы их жизнедеятельности.

И снова попытка вызвать гнев. Отсюда Аджеха сделал вывод, что наставник сам гневается, хоть и не может обратить свой гнев непосредственно против него. Это была досада и её необходимо было устранить. Понимал это и наставник, и вот уже в следующую секунду заговорил бесцветным голосом: