Песнь любви - [13]

Во граде том для живущих нет ужаса,

И дружбою безопасность с ним связана,

И сходен он с дивным садом разубранным,

И жителям очевидна красота его.

Я обрадовался, что достиг этого города, так как утомился от ходьбы, меня одолели тяготы, я пожелтел, и мое состояние расстроилось. Куда идти, я тоже не знал. А проходя мимо лавки портного, я приветствовал хозяина, и он ответил на мое приветствие, сказав: «Добро пожаловать!». Он был со мною очень добр и, когда спросил, почему я оказался на чужбине, я поведал ему обо всем, что со мной случилось, с начала до конца. Портной огорчился за меня и сказал: «О, юноша, не открывай того, что с тобою! Я боюсь для тебя зла от царя этого города: он величайший враг твоего отца и имеет повод мстить ему».

Потом портной принес еду и напитки, и мы поели, и я беседовал с ним весь вечер. Он отвел мне место рядом со своей лавкой, принеся нужную постель и одеяло. Так я провел у него три дня. Однажды он спросил: «Не знаешь ли ты ремесла, чтобы им зарабатывать?» — и я ответил, что изучал законы и иные ученые книги, владею искусством счета и письма, но портной сказал: «На твое ремесло нет спроса в наших землях, и в целом городе нашем нет никого, кто бы знал грамоту или иную науку кроме наживы». «Клянусь Аллахом, — ответил я, — что ничего не знаю сверх того, о чем уже сказал». Тогда портной велел: «Затяни пояс, возьми топор и веревку да руби дрова на равнине. Кормись этим, пока Аллах не облегчит твою участь, и не дай им узнать, кто ты, иначе тебя убьют». Он купил мне топор и веревку и отдал одному из дровосеков, поручив заботиться обо мне. И я вышел с дровосеками и рубил дрова целый день, потом приносил на рынок вязанку на голове, продавал за полдинара, и часть проедал, а часть оставлял. Так и прожил целый год.

А однажды я пришел, по своему обычаю, на равнину, углубился в нее и увидел рощу, где было много дров. Найдя в этой роще толстый корень, стал его окапывать. И едва удалил с него землю, как топор наткнулся на медное кольцо. Очистив его от земли, я вдруг увидел, что оно приделано к деревянной опускной двери! Под этой дверью оказалась лестница, и я сошел по ней вниз, пока не очутился у двери, которая была входом во дворец, прекрасно построенный, с высокими колоннами. Во дворце я нашел молодую женщину, подобную драгоценной жемчужине, разгоняющую в сердце горе, заботу или печаль. Ее речи утоляют скорби и делают безумным всякого умного и рассудительного! Она высока ростом, с крепкой грудью, нежными щеками, благородным обликом и сияющим цветом лица, и лик ее светил в ночи ее локонов, а уста ее блистали над выпуклостью груди, подобно тому как сказал о ней поэт:

Черны ее локоны, и втянут живот ее,

а бедра — холмы песку, и стан — точно ивы ветвь!

И еще:

Четыре тут для того лишь подобраны,

Чтоб сердце мне в кровь изранить и кровь пролить.

Чела ее свет блестящий и пряди ночь,

И розы ланит прелестных, и тела блеск.

Взглянув на эту женщину, я пал ниц перед ее творцом, создавшим ее столь красивой и прелестной, а она взглянула на меня и сказала: «Ты кто будешь: человек или джинн?». Я ответил: «Человек», — и она спросила: «А кто привел тебя в это место, где я провела уже двадцать пять лет и никогда не видела человека?». Слова ее были сладостными, и она захватила целиком мое сердце. Я ответил: «О госпожа моя, меня привели сюда звезды, для того чтобы рассеять мою скорбь и заботу», — и рассказал обо всем, что со мною случилось, от начала до конца. Она выслушала и огорчилась моим положением, и заплакала, и сказала: «Я тоже расскажу тебе свою историю. Знай, что я дочь царя Эфитамуса, владыки Эбеновых островов. Он выдал меня за сына моего дяди, и в ночь, когда меня провожали к жениху, ифрит по имени Джирджис ибн Раджмус, внук тетки Иблиса[19], похитил меня и улетел, и опустился в этом месте. Он перенес сюда все, что мне было нужно из одежд, украшений, материй, утвари, кушаний и напитков и прочего. Каждые десять дней ифрит приходит ко мне и спит здесь одну ночь, а потом уходит своей дорогой, ведь взял он меня без согласия своих родных. Мы условились, что, если мне понадобится что-либо ночью или днем, я коснусь рукою этих двух строчек, написанных на нише, и не успею убрать руку, как увижу его подле себя. Сегодня четыре дня, как он приходил. До следующего раза — еще шесть дней. Не хочешь ли ты погостить у меня это время, а за день до его прихода соберешься и пойдешь своей дорогой?» — «Хорошо, — сказал я, — прекрасно будет, если оправдаются грезы!» И она обрадовалась, и поднялась на ноги, и, взяв меня за руку, провела через сводчатую дверь в баню, нарядную и красивую. Я вошел внутрь и снял с себя одежду, и женщина тоже сняла, и я вымылся и вышел, а она села на скамью и посадила меня рядом с собою. Потом она принесла мне сахарной воды с мускусом и напоила меня, и подала еды. Мы поели и поговорили, а потом она сказала: «Ляг и отдохни, ты ведь устал». Я лег и забыл о том, что со мной случилось, и поблагодарил ее, а, проснувшись, увидел, что она растирает мне нош, и помолился за нее, и мы сели и немного поговорили. Тогда она сказала: «Клянусь Аллахом, моя грудь была стеснена, пока я жила одна здесь, под землёй! Двадцать пять лет я никого не видела и ни с кем не могла поговорить. Хвала Аллаху, который послал тебя ко мне! О юноша, не хочешь ли ты вина?» — и я сказал. «Подавай!». Тогда женщина направилась в кладовую и вынесла старого запечатанного вина. Она расставила зелень и проговорила: