Песнь копья - [171]

Она смотрела на меч в его руке, будто не слушая.

– Куница?

– От раздражения до ярости берсерка, да! – огрызнулась дочь на отца.

– Хорошо. Оби не гневлив, он вообще не стоит на этой лестнице; ты, в свою очередь, постоянно находишься где-то, – Майрон задумался, – на четвёртой ступени. Это твоё естественное состояние.

Внезапно он потушил огненный клинок и просто протянул артефакт ей. Орийка нахмурилась.

– Бери. Этот меч не знает верности, он не защищён никакими чарами и не от чар получает силу, а от гнева человека, им владеющего. Чтобы пробудить Светоч твоя ярость должна возрасти до девятой ступени, Куница. Если сможешь сделать это прямо сейчас, то оставь меч себе.

– Правда?!

– Клянусь своим именем.

Тяжёлый чугунный цилиндр со свинцовой прокладкой и золотым сердечником внутри, оказался в её ладонях. Дева пристально осмотрела артефакт со всех сторон, ощутила его тепло, крепко сжала обеими руками. Острый кристалл, вставленный в один из концов, просветлел. Майрон следил за лицом Улвы. На лбу орийки выступил пот, проявилась пульсирующая жилка, она держала артефакт так, будто пыталась задушить, но на пике её гнева кристалл смог выплюнуть только несколько искорок. Наконец Улва с шумов выдохнула и бросила на Майрона обвиняющий взгляд.

– Где подвох?

– Никакого подвоха, Куница. Ты думаешь, что дело в оружии, ну а я доказываю тебе, что дело в руке, оружие сжимающей, так что…

– Если я овладею этим твоим дыханием в полной мере, то смогу зажигать меч, верно? – потребовала Улва.

– Не знаю, почему ты так решила. – Он слегка пожал плечами. – Дыхание Первое помогает направить энергию в правильное русло, но не усиливает её.

– Тогда как…

Он вырвал Светоч Гнева из её мозолистых ладоней столь быстро, что воительница даже пальцы сжать не успела. Огненный клинок ожил и несколькими взмахами выбросил в воздух волны пламени.

– Ты едва можешь заставить себя взобраться на шестую ступень, – тихо молвил Майрон, пылая янтарными углями глаз. – А я живу на седьмой и мне ничего не стоит переступить на девятую, Куница. Если продолжишь отбрыкиваться от Семи Дыханий, увидишь, каков я на десятой.

Отрёкшийся волшебник убрал Светоч Гнева в рукав и приказал ученикам опуститься на колени, – после тренировочного поединка они всегда расстилали тонкие коврики и занимались дыхательными практиками.

Майрон учил детей, что владение стилями боя само по себе не могло сделать их сильнее; дыхание, – вот откуда черпалась внутренняя мощь, выносливость, скорость. Не умея правильно дышать, Обадайя не смог бы так долго выдерживать оборону. Улва же, умея поддерживать дыхание, могла б сокрушить его непробиваемую защиту.

– Всего их семь, – неустанно повторял Майрон, – чтобы стать несокрушимым воином, поражающим любого врага, достаточно овладеть шестью, но это доступно лишь избранным. Древние мастера осваивали два или три Дыхания, которые больше соответствовали их натуре и способностям. Обадайя сосредоточился на Втором и Третьем; тебе, Куница, нужно освоить хотя бы Первое. Самое простое.

Дыхание Первое, – повторял тёмный человек, – зовётся Натиском Ингмира в честь дракона, чей прямой и честный удар мог рушить целые крепости. Быстрые и тяжёлые атаки, не ищущие слабых мест, бесхитростные, но разрушительные и свирепые. Мастер этого Дыхания желает раздавить противника грубой мощью.

Дыхание Второе, Панцирь Малхейна, звалось так в честь дракона, который обладал самой толстой бронёй. Он медленно летал и тяжело двигался, но оставался почти неуязвимым даже против других драконов. Это Дыхание состояло из приёмов круговой обороны, нуждалось в прочных доспехах, добром щите и хорошем внутреннем ухе.

Дыхание Третье, Полёт Йуки, древние назвали в честь самого маленького, но самого стремительного из истинных драконов. Йуки сражались, только защищая свои гнёзда, в остальных случаях они убегали от врагов, лёгкие, ловкие, недосягаемые как ветер. Это Дыхание изматывало противника бессмысленной погоней, делая его уязвимым для единственного смертельного удара, который и закончит бой.

Дыхание Четвёртое, – Каверза Касхарумы, почиталось в прошлом не столько воинами, сколько убийцами и соглядатаями. Оно звалось в честь очень ядовитого дракона, который избегал долгих схваток, но нападал из темноты, из укрытий. Нанося удар, касхарума отступала в безопасность, чтобы дождаться, когда отравленный враг ослабнет и не сможет больше биться. Это Дыхание требовало многих побочных навыков, таких как полная неподвижность, знание ядов, владение коротким и метательным оружием.

Дыхание Пятое, Выпад Фуррана, было наречено в честь ночного дракона, который мог пасть с небес, схватить жертву когтями и исчезнуть с ней в одно мгновение. Этот стиль считался дуэльным, его мастера стремились к совершенству, – победе одним точным и стремительным выпадом.

Дыхание Шестое являлось предметом гордости лучших из лучших, единиц мастеров древнего Грогана, которые смогли освоить предыдущие пять и сочетать их в совершенном стиле ведения боя. Оно звалось Танцем Мэйри в честь восточного речного дракона, не имевшего настоящих крыльев, но обладавшего гибким змеиным телом. Мастер Дыхания Шестого каждый свой бой вёл иначе, полностью понимая врага и создавая подход именно для него. Это Дыхание требовало великой гибкости, несравненного таланта.