Песнь историческая - [2]

Он, наполнив весь мир славой,

Нисшел в царствие Плутона

И, привратника тризевна,

Обуздал он пса Кервера.

Но, платя он долг природе,

Полубог, ирой, был слабый

Во объятиях Омфалы

Смертный; палицу иройску

Гнусной пряслицей соделал.

Но и в слабостях божествен,

Сын царя миров предвечна,

Десять он супруг имевши,

Был отец потомства славна,

Многочисленна; исполнил

Наконец чудесный подвиг,

Быв единою он ночью

Дев пятидесяти юных

Супруг нежный и в срок точно

Пятьдесят сынов родивши.

Подвигов двенадцать дивных

Совершил, себя прославив;

Быв ироем в жизни краткой,

Полубог он стал по смерти.

Но, склонясь от баснословных

Подвигов иройских в Грецьи,

Зри, живот как презирает

Кодр в спасение Афинам.

Он не злато, не гремушку

Мздой поставил дел иройских,

Но мечту, мечту любезну,

Образ отчества драгого;

В нем жить рай, но с ним разлука

Есть геенна, ад ужасный.

Кодр, сей мыслию исполнен

И предвестию поверя,

Что потеря драгоценной

Вещи для Афин спасенье,

Счел, что драгоценней в мире

Вещи нет, как царь правдивый,

И, себя таким считая,

Смерть вкусил к спасенью царства.

Афиняне в знак почтенья

К подвигу толику славну

И считая невозможным

Заменить его на троне,

Имя царско истребили.

Признавая невозможность

Без законов быть правленью,

Афиняне восхотели,

Да Дракон, муж твердый, строгий,

Начертал бы им законы.

Но он каждо преступленье,

Маловажно иль велико,

Омывал афинян кровью.

Мало время поступали

По словам его кровавым, —

И Солон законы новы

Предписал тогда Афинам.

Страсти бурны обуздавши,

Он законы дал бессильны

Аттике замысловатой.

Зря законов власть попранну

Властолюбным Пизистратом,

Презрил град он и тирана,

Град оставил, удалился.

Но чему дивиться должно:

Иль законам его слабым,

Иль тому, что он направил

Народ шаткий, остроумный,

На стезю побед и славы,

На рожденье мужей дивных?

Се исходит предо мною

И очам моим явился

Муж божественный, муж дивный,

Что, умом своим объявши

Всю народного связь тела,

Умел души всех устроить

К пользе общей и единой,

Подчиняя ум и сердце

Всех отечеству любезну.

О Ликург, твоим законом

Ты нагнувши выи горды,

Воспитанием спартанцев

Им отечество соделал

Всего выше и милее.

Времена настали страшны

Для свободы всей Эллады.

Как стада несметны вранов,

Так полки персидски строем

На Элладу налетели;

Но афиняне, спартане

Против их несчетных воев

Ставили мужей лишь славных.

Милтиад, спаситель Грецьи,

Победитель Марафонский,

Жизнь скончал в темнице сра́мной.

Леонид, царь Спарты смелый,

Иссосав любовь к отчизне

С млеком матери любезной,

Жизнь ему принес на жертву,

И с ним триста юнош храбрых

Дни скончали в Фермопилах.

Аристид се правосудный,

Что себе начертавает

Суд изгнанья остракизмом;

Но он зависти знал жало,

Быв соперник Фемистокла.

Победитель славный персов

В Саламине зрит всех греков,

Стекшихся к играм в Олимпе,

Перед ним вдруг восстающих.

О, награда паче злата,

Паче всех венцов лавровых!

Но достоин был неложно

Сея чести тот, кто Грецью

Спас победой в Саламине:

Для спасения отчизны

Презрел он вождя надменна

И вознесшему жезл буйно,

Да ударит, отвечает:

«Поражай, но токмо слушай».

Се Перикл, кой умел хитро

Взять кормило во Афинах,

И народом, возлюбившим

Своевольность до безумья,

Он по воле своей правил.

Друг Фиди́я, изваявша

Образ дивной Афинеи,

Друг Аспазии любезной,

Что Сократ (иль добродетель

Воплощенна) в честь вменяет

За учителя имети

Себе славну Аспазию;

Он друг был Анаксагора,

Кой, сотрясши предрассудок,

Тяжко бремя мглы священной,

И светильником рассудка

Сонмы всех богов развеяв,

Первый стал среди вселенной,

Он дерзнул ее началу

Дать вину несуеверну.

Алкиви́ад, муж любезный,

Богат, статен, умен, знатен,

Дарований он великих

И пороков преисполнен.

Добродетелен, но редко,

Разве следуя советам

Друга своего любезна

И учителя Сократа;

В страстях пылок, рдян и буйствен;

Облекаясь он, однако ж,

В виды, нравы, обыча́и,

Кои нужны на то время,

Чтоб достичь желанной цели, —

Он злой дух и бич Эллады

Был и пал сраженной жертвой

Любочестья и разврата.

Но пройдем мы быстрым оком

Ту страну, страну предивну,

Где Ликурговы законы

Царствуют сильней природы.

Там жена не знала страсти

Ко супругу нежну, разве

Он достоин был награды

За свою любовь ко Спарте.

Там мать в радости ликует,

Когда сын ее, сражаясь,

Жертвой пал при Фермопилах.

Ты познал то, о Павсаний,

Что любовь ко Спарте выше

В сердце родшей тебя в Спарте,

Нежели к тебе. Развратность

Твоих нравов она прежде

Всех других в тебе накажет.

Ты есть враг Лакедемона;

И се, зри, несет уж камень,

Чем во храм вход заградится,

Где предательна свершится

Твоя жизнь во мщенье Спарты.

Агес́илай, воин мудрый,

Ты достоин еще древней

Славы отчества, погасшей

В роскоши, в развратных нравах.

О, сколь мил ты простотою,

Когда, чад своих забава,

Ты, конем жезл сотворивши,

Рыскал с ними на их пользу.

О Лизандер, о муж славный!

Воин мудрый, ты б достоин

Был отечества любезна,

Если б ты родился прежде.

Ты в делах твоих иройских

Не коварством бы вождаем,

Не предатель был бы хитрый,

Почитавший меч свой средством

Быть всегда со всеми правым.

Но разврат, пустя свой корень

Сердца в глубь лакедем́онян,

Испроверг святы уставы,

Что Ликург поставить тщился

На подножии незыбком

Простоты и бескорыстья

Воспитанием суровым,

И когда рукою смелой

Юный Агий, взревновавший,

Восхотел к началу древню

Обратить спартански нравы,