Песнь для Арбонны. Последний свет Солнца - [11]

— Хвала богине! — прошептал Лют, сидящий впереди рядом с Ирнаном.

Выругав себя за то, что не усадил этого человека рядом с собой, Блэз бросил через плечо яростный взгляд и успел увидеть, как взлетела рука Ирнана и стиснула руку соседа в запоздалой попытке заставить его молчать.

— Ай! — вскрикнул Лют. Совсем не тихо. В море. В очень тихую ночь.

Блэз закрыл глаза. После секунды напряженного молчания с парусника послышался суровый мужской голос:

— Кто там? Именем Риан, назовите себя!

Блэз лихорадочно соображал, он поднял глаза и увидел, что парусник уже начал разворачиваться. Теперь у них было два выхода. Они могли отступить, изо всех сил налечь на весла в надежде оторваться от сторожей во мраке моря. Никто не знает, кто они; возможно, их не увидят и не опознают. Но до земли далеко, и у восьмерых гребцов мало шансов уйти от парусника, если их будут преследовать. А к этому паруснику очень быстро могут присоединиться другие, понимал Блэз.

Но все равно, ему очень не хотелось отступать.

— Всего лишь рыбаки, ваша милость, — крикнул он дрожащим, тонким голосом. — Всего лишь мы с братьями, ловим анчоусов. Мы ужасно сожалеем, что заплыли так далеко. — Он понизил голос до сердитого шепота: — Бросьте три веревки за борт, быстро! Держите их, будто ловите рыбу. Ирнан, мы с тобой прыгаем в воду.

Еще не договорив, он уже снимал сапоги и перевязь с мечом. Ирнан, не задавая вопросов, начал делать то же самое.

— К острову богини запрещено подходить так близко без разрешения. За это вы будете прокляты Риан. — Низкий голос, несущийся над водой, звучал враждебно и уверенно. Лодка продолжала разворачиваться, через несколько секунд она направится к ним.

— Мы не должны убивать, — с тревогой шепнул Маффур рядом с Блэзом.

— Знаю, — прошипел в ответ Блэз. — Делайте, что я вам сказал. Предложите им десятину от улова. Ирнан, пошли.

После этих слов он перебросил ноги через низкий борт и бесшумно соскользнул с лодки. С другой стороны, точно уравновесив его прыжок, то же самое сделал Ирнан. Вода оказалась ужасно холодной. Была ночь, и весна только начиналась.

— Правда, ваша милость, как сказал мой брат, мы не хотели нарушать правила, — прозвучал в темноте виноватый голос Маффура. — Мы будем рады предложить десятую часть улова святым слугам благословенной Риан.

На паруснике молчали, словно кто-то обдумывал это неожиданное соблазнительное предложение. Этого Блэз не ожидал. Справа он заметил темную голову Ирнана, качающуюся на волнах. Он направлялся к нему. Блэз махнул рукой, и они вместе поплыли ко второму судну.

— Вы что — глупцы? — второй голос с парусника принадлежал женщине и был холоден, как океанская вода. — Вы думаете, что сможете возместить проникновение в воды богини, откупившись рыбой?

Блэз поморщился. Жрицы богини всегда были более жесткими, чем жрецы; даже короткое пребывание в Арбонне научило его этому. Он услышал удар кремня, и через мгновение, выругавшись про себя, увидел, как в лодке зажглась лампа. Оранжевый свет упал на воду, но освещение было слабым. Молясь, чтобы у шестерых коранов в шлюпке хватило ума держать головы опущенными и прятать лица, он сделал знак Ирнану приблизиться. Затем приблизил губы к его уху и объяснил, что им предстоит сейчас сделать.

Высоко подняв лампу, пока Маритта правила судном, жрец Рош всматривался в темноту. Даже с огнем, даже при свете прибывающей бледной луны разглядеть что-либо было трудно. Несомненно, шлюпка, к которой они приближались, была похожа на те лодки, которыми пользовались прибрежные рыбаки, и он видел переброшенные через борт веревки от сетей, но в этой встрече все же было нечто странное. Во-первых, слишком много людей сидело в лодке. Он насчитал пять человек по крайней мере. Куда они собираются класть свой улов при таком количестве людей на борту? Рош вырос у моря; он разбирался в ночной ловле анчоусов. И очень любил — даже слишком — вкус этого сочного, редкого лакомства, поэтому, к своему стыду, ему очень хотелось согласиться и принять предложенную десятину улова. Маритта, родившаяся в горах, не питала подобной слабости и не поддалась соблазну. Иногда он спрашивал себя, есть у Маритты вообще какие-либо слабости? Он не особенно огорчится, когда на следующей неделе закончится их совместное дежурство, хотя и не мог сказать, что сожалеет о трех положенных ночах, проведенных вместе с ней в постели. Интересно, понесла ли она от него и каким будет рожденный ими ребенок?

Лодка действительно была похожа на рыбацкую. Слишком много в ней рыбаков, но, вероятно, все дело в страхе, потому что они рискнули подойти слишком близко к острову. Это случалось чаще, чем должно бы, как было известно Рошу. Глубокие воды вокруг острова Риан славились как места, богатые анчоусом. Жаль, иногда думал он, понимая, что губительно близок к ереси, — что вся рыба и животные на острове и вокруг него посвящены богине в ее воплощении Охотницы и смертные никоим образом не могут посягать на них.

Нельзя слишком винить рыбаков Арбонны за то, что они подчас поддаются искушению заполучить это редкое лакомство и время от времени рискуют подходить к острову ближе, чем положено. Он спросил себя, посмеет ли обернуться к Маритте и высказать ей эту мысль в духе сострадающей Риан. Однако он счел благоразумным этого не делать. Можно догадаться, что она скажет, рожденная в горах и твердая, как горная скала. Хотя и не столь уж твердая в темноте, надо признать, после того как любовные объятия сделают ее на удивление мягкой. Три ночи того стоили, решил он, чтобы она теперь не могла ответить на его невысказанное замечание.