Пески времени - [2]

За этим последовало незабываемое зрелище. Сначала донесся звук: слабый, едва различимый, похожий на отдаленный шум ветра, который все усиливался, пока не перерос в грохот копыт внезапно появившихся шести волов и шести огромных быков, каждый весом в тысяча пятьсот фунтов. Они неслись по улице Санто-Доминго со страшной скоростью, словно разогнавшийся поезд. За деревянными баррикадами, сооруженными на каждом перекрестке, толпились сотни возбужденных молодых людей, готовившихся продемонстрировать свою отвагу, выскочив к разъяренным животным.

Быки неслись с дальнего конца Санто-Доминго мимо улиц Лаэстрафета и де Хавьер, мимо аптек, магазинов и овощных базаров к площади Хемингуэя. «Ole!» – кричала ошалевшая толпа. Когда быки приближались, люди отчаянно пытались увернуться от их острых рогов и смертоносных копыт. Внезапное осознание приближавшейся смерти заставляло некоторых участников искать спасение в подъездах домов и на пожарных лестницах. «Cobardon! Трус!» неслось им вслед из толпы. Тех, кто, споткнувшись, падал на пути быков, быстро оттаскивали в безопасное место.

За баррикадами, в нескольких футах от разворачивавшегося зрелища, затаив от волнения дыхание, стояли мальчик с дедушкой.

– Ты только посмотри! – восклицал старик. – Magnifico!

Мальчик вздрагивал:

– Tengo miedo, Abuelo. Мне страшно.

Старик обнял мальчика.

– Si, Мануэло. Страшно. Но и чудесно. Я однажды тоже бежал с быками. Это ни с чем не сравнимое ощущение. Ты играешь со смертью и чувствуешь себя настоящим мужчиной.

Обычно быки, промчавшись по Санто-Доминго длиной в девятьсот ярдов, через две минуты уже оказывались на площади, и, как только их запирали в загоне, в воздух посылалась третья ракета. В этот день третьей ракеты не было из-за происшествия, не случавшегося в Памплоне за всю четырехсотлетнюю историю проведения праздника.

Когда животные неслись по узкой улице, полдюжины человек, одетых в яркие праздничные костюмы, сдвинули баррикады и быки, свернув с огражденной улицы и вырвавшись на свободу, ринулись к центру города. В одно мгновение веселое празднество превратилось в кошмар. Разъяренные животные врезались в толпу остолбеневших зрителей.

Сметенные и растоптанные быками, мальчик с дедушкой погибли одними из первых. Рога безжалостно вонзилось в детскую коляску, убив ребенка и сбив с ног его мать, тут же раздавленную насмерть. В воздухе повсюду витала смерть. Животные бросились на беспомощных зрителей, повергая на землю женщин и детей, пронзая своими длинными страшными рогами прохожих, валя торговые палатки, разбивая статуи, сметая все, что на беду оказалось на их пути. Кричавшие от ужаса люди отчаянно пытались укрыться от несших смерть чудовищ.

Неожиданно на пути быков появился ярко-красный грузовик. Повернув, они бросились к нему по улице де-Эстрелья, той, что вела к carcel -Памплонской тюрьме.

***

Тюрьма представляла собой мрачное двухэтажное каменное здание с толстыми решетками на окнах. На каждом из его четырех углов возвышалось по башенке, над входом развевался красно-желтый испанский флаг. Каменные ворота вели в маленький дворик. На втором этаже располагались камеры для приговоренных к смертной казни.

Здоровенный охранник с автоматом в форме военной полиции вел по коридору второго этажа тюрьмы священника, облаченного в черную сутану. Заметив промелькнувшее в глазах священника недоумение при виде оружия, охранник сказал:

– Лишняя предосторожность никогда не помешает, падре. В этих камерах – самые отъявленные подонки.

Охранник подвел священника к металлоискателю, очень похожему на те, что установлены в аэропортах.

– Простите, падре, но таков порядок.

– Конечно, сын мой.

Когда священник стал проходить через кабинку, в коридоре раздался пронзительный визг сирены, охранник инстинктивно сжал автомат. Повернувшись, священник улыбнулся.

– Это моя оплошность, – сказал он, снимая тяжелый металлический крест, висевший у него на шее на серебряной цепочке, и протягивая его охраннику.

На этот раз, когда он проходил через кабинку, металлоискатель молчал. Охранник вернул священнику крест и они вдвоем продолжили свой путь в глубь тюрьмы.

В коридоре стояла невыносимая вонь, исходившая из камер.

Охранника тянуло пофилософствовать:

– Знаете, падре, вы зря теряете здесь время. У этих зверей нет души, которую вы собираетесь спасать.

– И все-таки мы не должны терять надежды, сын мой.

Охранник покачал головой.

– Говорю вам, ворота ада уже распахнуты в ожидании их обоих.

Священник с удивлением взглянул на охранника.

– Обоих? Мне сказали, что исповедаться хотят трое.

Охранник пожал плечами.

– Мы немного сэкономили ваше время. Самора скончался сегодня утром в лазарете. Сердечный приступ.

Они дошли до двух последних камер.

– Пришли, падре.

Охранник отпер одну из дверей и осторожно отошел, пропуская вперед священника. Затем он запер дверь и встал в коридоре, готовый отреагировать на малейший сигнал тревоги.

Священник подошел к человеку, лежавшему на грязной койке.

– Как твое имя, сын мой?

– Рикардо Мельядо.

Священник внимательно смотрел на него. Трудно было понять, как выглядел раньше этот человек. Его избитое в кровь лицо было таким опухшим, что глаз почти не было видно.