Пески Марса. Остров дельфинов - [34]

За это пришлось расплачиваться. Двое из команды погибли от лучевой болезни после ремонта двигателей. Их похоронили на Дионе, четвертой луне. Начальник экспедиции капитан Энверс был убит лавиной твердого воздуха, а тело его не нашли. Хилтон принял командование и с двумя оставшимися привел «Арктур» на Марс почти через год.

Вот что знал Гибсон. Он еще помнил радиопередачи, которые шли через космос от мира к миру. Но совсем иначе звучало все это в устах Хилтона, который рассказывал так спокойно и бесстрастно, словно был наблюдателем, а не участником.

Он говорил о Титане и о его младших братьях – маленьких спутниках, которые вместе с Сатурном похожи на модель Солнечной системы. Он описывал, как «Арктур» опустился наконец на внутреннем спутнике, Мимасе, который вполовину ближе от Сатурна, чем Луна от Земли.

– Опустились мы в большой долине, между двумя горами – думали, там грунт потверже. Не хотели повторять ошибку, которую сделали на Рее.

Сели хорошо и полезли в скафандры. Смешно, всегда волнуешься, когда берешься за скафандр, сколько бы раз ни садился на новую планету.

Конечно, тяготение там не особенно большое, одна сотая земного. Ну, для того чтоб не улететь, хватит. Мне нравится. Всегда знаешь: если потерпеть, где-нибудь да опустишься.

Прибыли мы утром рано. У них там день покороче земного. Мимас оборачивается вокруг Сатурна за двадцать два часа и все время одной стороной, так что день и месяц у них одинаковые, как на Луне. Сели мы в северном полушарии, недалеко от экватора, и Сатурн почти целиком висел над горизонтом. Как будто огромная гора нависла где-то далеко.

Больше Солнца.

Ну, вы эти фильмы видели, особенно тот, цветной, ускоренной съемкой, где показывается весь цикл его фаз. Но вряд ли вы представили, что это значит – там жить, когда над тобой висит эта штука. Он большой, его сразу взглядом не охватишь. Станешь к нему лицом, руки расставишь – и кажется, что концы пальцев достигают краев кольца. Мы эти кольца плохо видели, они стояли ребром, но забыть о них было нельзя – они бросали тень на планету.

Мы никогда не уставали на них смотреть. Они так быстро крутятся, и картина меняется все время. Эти самые облака, если это облака, переходят с одной стороны диска на другую за несколько часов. И цвета там зверские – все больше зеленые, коричневые, желтые. А иногда что-то извергается. Какие-то штуки большие, с Землю, – взбухнут изнутри и медленно рассасываются по планете.

Совершенно невозможно от него оторваться. Даже когда Сатурн в первой фазе и его вообще не видно, на месте звезд – огромная дырка, так что все равно про него не забудешь. И еще забавная штука там была.

Я о ней не сообщал, потому что сам не уверен. Раза два, когда мы были в тени Сатурна и ему полагалось быть темным, я заметил какое-то свечение. Оно исчезало почти сразу… А может, его и не было.

Вероятно, в этом котле происходила какая-то химическая реакция.

Вы не удивляйтесь, что я хочу туда вернуться. Я вот о чем мечтаю.

Подобраться поближе – действительно близко, километров на тысячу. Это совершенно безопасно, и горючего израсходуем немного. Надо просто лечь на параболическую орбиту и падать, как комета, которая идет вокруг Солнца. Конечно, около Сатурна мы будем только несколько минут, но за это время можно сделать массу записей. Еще бы я хотел сесть на Мимас и увидеть тот серп в полнеба. Для этого одного стоит туда лететь – чтоб увидеть, как Сатурн все бухнет и бухнет и что-то бушует у экватора.

Да, стоит, даже если я оттуда не вернусь!

В последней фразе не было и капли пафоса – Хилтон просто сообщал факт, и все ему поверили. Несколько минут после рассказа всем хотелось того же самого.

Гибсон прервал долгое молчание; он подошел к иллюминатору и посмотрел в темноту.

– Может, выключим свет?

Пилот выключил свет, и все прижались к иллюминаторам.

– Смотрите, – сказал Гибсон. – Поверните голову… еще…

Скалы, около которых они лежали, уже не казались стеной непроглядной тьмы. На вершинах мерцал какой-то свет, и отблески его падали на долину. На западе взошел Фобос; он пятился по небу к югу, будто метеор. Свет с каждой минутой становился сильнее, и пилот принялся сигналить, но бледный свет исчез так внезапно, что Гибсон даже крякнул. Фобос вошел в тень Марса, и, как бы высоко он ни поднялся, его не увидишь целый час. А никто не мог сказать, будет ли он и через час хоть немного виднеться над холмами и сможет ли принять сигналы.

Они надеялись еще почти два часа. Потом снова замерцал свет, теперь на востоке. Фобос вынырнул из затмения и стал спускаться к горизонту, которого должен был достичь через час с минутами. Пилот с отвращением отмахнулся от передатчика.

– А ну его! – сказал он. – Надо попробовать что-нибудь другое.

– Знаю! – радостно воскликнул Гибсон. – Мы не можем понести передатчик на вершину холма?

– Я об этом думал. Черта с два вытащишь его без инструментов! Он же вмонтирован в кабину.

– Ну, больше мы в темноте ничего не сможем сделать, – сказал Хилтон. – Давайте поспим до утра. Спокойной ночи!

Совет был хороший, но не легкий. Гибсон долго еще строил планы на завтрашний день. Пока свет Фобоса ехидно мерцал на холмах, он никак не мог заснуть.