Пешки Сдвига - [2]

- Слушай... - Вдруг томно протянула Лихо, эротично наматывая на палец платиновый локон и призывно глядя на очкарика, погружённого в перипетии литературного противостояния двух миров. - Книжник... А ты правда меня любишь? Без памяти, всепоглощающе...

- А? Что? - Книжник рассеянно вынырнул в действительность, непонятливо уставившись на Лихо, в глазах у которой во всю прыть, наяривал "камаринского", батальон бесенят самого шпанского облика. - Кого люблю?

- Меня... - Хлопая глазками с непринуждённостью закоренелой стервы, повторила красотка. - Любишь, нет? А то уже не знаю, надеяться мне, или оставить всё, как есть, поискав кого-нибудь подоступнее...

Шатун приоткрыл один глаз, ожидая продолжения диалога. Алмаз потёр подбородок, ожидая того же самого. Хохмочка была уже приевшаяся, но иногда выдавала самые неожиданные результаты, примерно в пропорции пятнадцать к одному: Алмаз как-то, от нечего делать, вел скрупулёзный подсчёт на протяжении полугода, и вывел данную пропорциональность. Но сегодня был не их день.

- Да ну тебя... - Разочарованно отмахнулся Книжник, по новой погружаясь в атмосферу кипучей схватки, но в глазах в него определённо что-то промелькнуло, и тут же затихло. Лихо уселась со скрещёнными ногами, ещё пару раз стрельнув глазками в давно и прочно избранную жертву, но безрезультатно. Очкарик нетерпеливо добирал то, чего ему не хватало в жизни, то, к чему его почти не подпускали: приключения, стычки, адреналин. Адреналина, без натяжек - хватало вокруг и около; достаточно отойти всего-то на пару километров от места их дозора. Но Книжник, и окружающая реальность в самых жутких её проявлениях - две категорически несовместимые вещи. Как Шатун - и романтика. Как Алмаз - и нечищеное оружие. Как Лихо - и серьёзность.

Посмеяться не получилось, и над постом снова повисла тишина, изредка прерываемая игривым мурлыканьем Лиха, временами по инерции стреляющей в сторону Книжника, якобы страстными взорами бездонных голубых глазищ. Впрочем, без особого накала и достоверности.

Однажды раздухарившийся очкарик поведал общественности, что по классическим канонам - Лиху следовало быть одноглазым, хотя бы в прозвище. Бланш, незамедлительно появившийся у него под левым глазом, спустя несколько минут после этого неосмотрительного заявления, был роскошен и внушителен. Лихо не скупилась на ответные комплименты. Хорошо хоть, очки сама с него сняла, попробуй, найди в нынешнее время запасную пару очков с нужными диоптриями! Книжник оценил эту заботу, и впредь все классические каноны держал при себе. Для сбережения внешности, и вообще...

- Тьфу на вас! - Спустя некоторое время сообщила Лихо, прекратив будничное обволакивание Книжника своими чарами. - Никакого внимания даме... Повеситься можно от апатии к прекрасной женщине, со стороны сильной половины человечества.

- Иди, повесься. - Меланхолично посоветовал Шатун, не открывая глаз. Неукоснительно соблюдение привычного ритуала шло в накатанных рамках. Через полминуты Алмаз скосил глаза вбок, где раздавалось сосредоточенное пыхтение Лихо, отжимающейся на одной руке. Все как всегда... Седьмой год в одной компании, не считая Книжника, который попал сюда года два с половиной назад. Граница поселка, дозор, заезженные шуточки, никаких тебе развлеч...

- Стиляга пляшет... - Напряжённо обронил в пространство Книжник, мгновенно потеряв интерес к чтению. Жизнь подкинула эпизод поинтереснее, чем стороннее участие в фантазийной мясорубке. Причём, если отталкиваться от иных книжниковых цоканий языком, выполненных в страдальческой тональности: изложенной если не полностью корявым языком, с банальным сюжетцем; то - никак не принадлежащей к шедеврам жанра.

Шатун моментально сел, цепко окидывая взглядом окрестности. Алмаз приник взглядом к оптике, рассматривая неожиданного разрушителя рутины. Лихо продолжала отжиматься, прекрасно понимая, что здесь вполне обойдутся без неё.

Развлечение было даже не сколько неожиданное, сколько дохленькое.

Причём, в буквальном смысле слова. "Стилягой", объект прозвал Книжник, насмотревшийся своих киношек, и уловивший некое сходство с танцами в одном из них; и вихлявой походкой идущего в их сторону экземпляра. Мертвяка. Как бы сказал любящий поэтические метафоры, всё тот же Книжник - "не сильно побитый жизнью жмурик".

- Первый, это шестой. У нас "пешеход". - Неторопливо сообщил в рацию в нагрудном кармане Алмаз, поглаживая цевьё "Калаша", словно предвкушая что-то. - Как слышите?

- Слышу, шестой... - Скучно хрипнула рация. - Проблемы, или сами поладите?

- Какие проблемы, первый? - С крохотной ноткой уязвлённости откликнулся Алмаз, одновременно - иронично переглянувшись с Шатуном. - Первый раз, что ли говно пинком учить? Всё будет быстро и ласково... Отбой.

- Отбой. - Рация замолчала, и Шатун, хрустнув суставами пальцев, скомандовал Книжнику. - Метни, умник... Чтобы всё по-честному.

Тот, не отрывая взгляда от плетущейся вдалеке фигуры с неестественно ломаной походкой нежити, сунул руку в карман штанов, и выудил оттуда начищенную до блеска монету. Медный пятак с гербом канувшей в былое империи взвился в воздух, взблеснув в тусклых солнечных лучах, и упал в ладонь хозяина.