Пещера Рыжего монаха - [50]

От внезапной догадки Федя чуть не задохнулся. Как же он раньше не сообразил? Ведь этот способ сигнализации был известен еще древним народам!

Огни там и здесь погасли. Надо было собраться с мыслями. Но по дороге черной тенью мчался Аджин.

— Идет… Расправляй бурку! — крикнул он сдавленным голосом.

Федя растерялся — мысли его были заняты другим.

— Послушай, не надо… в другой раз…

— Джигит ты или кто? — прикрикнул на него злым шепотом Аджин.

— Тьфу! — Федя чертыхнулся и, понуждаемый другом, плюхнулся на землю. Сам Аджин схватил бурку и, перебежав дорогу, залег на той стороне.

Спустя минуту на дороге и впрямь послышались шаги. Асида шла, напевая вполголоса. Когда она поравнялась с засадой, Федя поднялся и сказал заготовленный текст:

— Остановись, красавица! Мы честные джигиты и не желаем тебе плохого. Смирись со своей участью… — Голос его так прерывался от волнения, что вряд ли девочка что-нибудь поняла. Она стояла и спокойно смотрела на Федю. Аджин тем временем подкрался сзади и накинул на нее бурку. Даже в темноте было видно, как бешено вращает он глазами, призывая на помощь друга. Приходилось подчиняться. Вдвоем они схватили девочку и потащили к ишаку.

Куда труднее оказалось посадить ее на спину животного. На какое-то мгновение ей удалось высвободить локоть, и в тот же миг из глаз Феди посыпались искры. Рядом придушенно охнул Аджин — в темноте копыто ишака придавило ему босую ногу.

Но отступать было поздно. Глотая слезы, Федя взгромоздился на ишака позади девочки и обхватил ее руками.

Но вдруг в суматохе Худыш укусил за ногу ишака, и тот взбрыкнул. Федя с Асидой вновь оказались на земле. Пришлось все начинать заново.

Удивительно, что Асида не кричала. Но у Феди не было времени раздумывать над этим, хлопот и без того было предостаточно. Когда, наконец, они снова взгромоздились на спину ишака, Аджин схватил его под уздцы и потащил за собой.

Пропетляв несколько минут между деревьями, похитители и их жертва оказались на дороге, ведущей к башне. Асида, как видно, смирилась со своей участью. Но вот она шевельнулась.

— Пусти, а то задохнусь, — сказала она, и Федя ослабил объятия. Асида высвободила руку и раздвинула бурку перед лицом. После этого она успокоилась и за всю дорогу не произнесла ни слова, что несколько удивило Федю: он ждал слез, мольбы об освобождении, жалобных причитаний.

Так они достигли бухты. Ночью здесь было неуютно — башня высилась мрачным силуэтом; вода казалась глубокой.

Аджин продолжал сохранять инкогнито, и поэтому все приходилось делать молча. Неловко, мешая друг другу, похитители ссадили пленницу и, не снимая с нее бурки, подвели к воде. Но как быть дальше? Нести к башне, держа над головой — сил не хватит. Заставить идти по воде — неловко: все-таки женщина.

Неизвестно, сколько бы продолжалось их раздумье, если бы Асида не решила все по-своему. Она вдруг выскользнула из бурки, вскочила на ишака и ударами пяток погнала его в воду. Через две минуты она была у подножия башни и скрылась в дверном проеме, не обращая внимания на темноту. Друзья, опешив, стояли на берегу с пустой буркой в руках.

— Вот это да! — только и сказал Федя.

— Я же говорил, что все будет хорошо, — отозвался Аджин. Но вид у него был обескураженный. — Иди! — подтолкнул он друга.

Достигнув башни, Федя прогнал ишака на берег. Аджин молча протанцевал какой-то непонятный танец, выразив этим восторг по случаю окончания дела, потом вскочил на ишака и галопом унесся в сторону города.

Федя восторга не испытывал. Теперь он снова почувствовал ужасную неловкость. С трудом он заставил себя войти в башню.

Комната освещалась лишь лунным светом, проникавшим через окно. Девочка сидела в углу в позе безутешной жертвы, охватив руками согнутые колени и опустив на них голову. Какой она казалась тоненькой и слабой! Федя презирал себя.

Чтобы как-то скрасить положение, он принялся разжигать очаг. Сухое дерево разгорелось сразу и осветило угрюмое помещение живым трепещущим светом. В комнате стало уютнее.

Федя оглянулся на девочку. Она еще ниже опустила голову, плечи ее подрагивали. Что ж, этого следовало ожидать: было бы странно, если бы обошлось без слез. Что ей сказать, чем утешить?

— Слушай, давай поужинаем. Если хочешь, я отведу тебя домой… только не плачь.

Асида подняла голову, на лице ее не было ни слезинки. Ее белые зубки сверкнули в отсветах пламени — она рассмеялась.

У Феди отлегло от сердца. Теперь они смеялись вместе, а насмеявшись, занялись приготовлением ужина. Федя достал из хурджинов припасы. Котелок с вчерашней мамалыгой был подвешен над огнем, на тряпице разложили чурек, сыр и вяленую кисть винограда. Потом уселись рядышком на разложенной бурке и принялись за еду, весело обсуждая детали похищения.

— Это я тебя так ударила… Бедный, — сказала Асида и тихонько коснулась легкими пальцами шишки на Федином лбу.

— Не только ты — мне сегодня уже второй раз достается. — Он рассказал об утреннем злоключении с ишаком.

Пламя в очаге опало, и скоро на его месте засветилась красноватым таинственным светом только горка углей. Углы комнаты вновь ушли в темноту. На полу появился квадрат лунного света, в проеме окна засветились звезды. Стало прохладнее. Чтобы не подниматься за дровами, Федя накинул свободную половину бурки на себя и девочку. Это заставило их придвинуться друг к другу, и теперь они сидели, касаясь плечами.