Пещера Рыжего монаха - [35]

— Ну как, хороша работка? — осведомился Федя.

— Чтоб ей добра не видеть!

— То-то… Отдохни немного, а потом работай, меняясь с Василидом.

Через некоторое время труды кладоискателей были в какой-то мере вознаграждены. В правой части ниши из-под груды обломков показалось отверстие. Чтобы определить, ведет ли оно вниз, надо было до конца очистить пол.

Солнце прошло уже больше половины пути, зной проник в помещение, и все обливались потом.

— Слушай, — не выдержав, обратился к Феде Аджин, — когда твой клад будет?

— Я не колдун, чтобы все наперед знать. Возможно, что вначале даже не сокровища найдем, а документы, в которых указано, где они хранятся. Так тоже бывало.

— Э-э, — разочарованно протянул Аджин, — ты же говорил…

— Вот тебе и «э»! Работай знай. Кто шагает, пройдет дорогу, — так ведь у вас говорят?

Аджин что-то буркнул в ответ по-абхазски. Они продолжали работать. За это время никто не обратил внимания на то, что Худыш куда-то исчез. И когда снаружи вдруг послышался его лай, мальчики были удивлены. Аджин, радуясь возможности отвлечься от работы, выбежал из помещения. Вернулся он через несколько минут вместе с собакой.

— Никого нет. — Он пожал плечами, отвечая на вопросительные взгляды приятелей. Но Худыш не сразу успокоился: часто поглядывал в сторону выхода и недовольно ворчал. Шерсть у него на загривке дыбилась от возбуждения.

— Может, кто из паломников забрел? — предположил Федя. — Надо быть настороже. Не хватает, чтобы вместо нас другие до клада докопались.

Работали уже из последних сил. Но вот, наконец, радостное восклицание Феди заставило приятелей подбежать к нему. Из-под расчищенного завала в боковой части ниши показалась ступенька лестницы. Глубоко ли шла лестница, можно было только гадать — весь проход был завален. Но Федя был рад и этому: подземелье хранило тайну, и шансы на успех пока не уменьшились. На сегодня со спокойной совестью можно было закончить работу.

Послушнику еще предстояло помолиться в часовне и выпить святой воды. Приятели подождали его на дороге, ведущей к водоему. Василид появился минут через двадцать, довольный, с просветленным лицом.

— Вот и слава богу! — сказал он. — Братья меня видели, если кто в обители спросит, подтвердят, что я там был.

Хорошо было идти под гору, чувствуя, как отходят натруженные руки. Все были веселы, довольны собой и друг другом.

Федю давно уже подмывало втянуть послушника в спор о религии. Считая, что для этого наступил благоприятный момент, он начал так:

— Вот ты веришь в бога, а я нет. А попы небось хотят, чтобы все верили. Говорят, раньше сколько чудес на свете было — и Христос из мертвых воскресал, и ангелы с небес слетали… Почему бы богу и сейчас какое-нибудь чудо не сотворить?

Василид чуть помедлил, потом в свою очередь спросил:

— А если чудо и вправду будет? Ну, спустится сейчас с неба ангел на лебединых крыльях — ты станешь после этого верить?

— Поверил бы… куда ж тут денешься!

— Вот видишь, если чудо случится, то всякий дурак поверит. А ты так поверь, без чуда.

Ответ был неожиданным и обезоруживающим. Федя молчал — второй раз его сегодня загоняли в тупик.

— То-то вот! — со вздохом добавил Василид. Подавляя досаду, Федя задал новый вопрос:

— Тогда вот что скажи. Возьмем, к примеру, революционера. Он всю жизнь за бедных борется, в тюрьме, на каторге за это мучается, а сам — неверующий. А какой-нибудь купец всю жизнь людей обкрадывает, по кабакам гуляет, грешит одним словом, а настанет пора умирать — он церковь на свои денежки построит. Так кто же, по-твоему, из них в рай попадет: купец или революционер? Ну-ка, ответь попробуй!

На этот раз был озадачен Василид. Он закусил губу и, видимо, мучительно искал ответ.

— Надо будет отца Георгия спросить. Знаю только, что для богатых труден путь в царство небесное.

Удовлетворившись этой маленькой победой, Федя предпочел перейти к другим темам, не оставляя, впрочем, мысли при каждом удобном случае сеять семена неверия в душе послушника.

До монастыря было ближе всего, и первым от компании отделился Василид, затем Федя расстался с Аджином.

Федя шел и думал о своих новых друзьях.

Аджин — смуглый, лохматый, подвижный, веселый, дурашливый. Недаром аджныш — слово, созвучное с Аджином, — означает «черт». По всему видать — плут изрядный, с таким не соскучишься.

Василид — маленький, хрупкий, с лицом ангелочка. Голубые его глаза на бледном лице смотрят с неизменно кротким, ласковым выражением. Даже когда он улыбается, на лице его больше грусти, чем радости.

Вечером, когда они с отцом ложились спать, Федя вспомнил о своем разговоре с послушником.

— Папа, я тут с одним монашком познакомился. Так вот, мы с ним о религии заспорили. Уж чего, казалось бы, проще: ведь нет бога. А я его не смог убедить.

Отец усмехнулся:

— Мало каши, видно, ел. Еще удивительно, что он тебя в свою веру не обратил.

— Чего не хватало!

— Я серьезно говорю. Попадись ты в лапы к хорошему проповеднику, он тебя живо окрутит. Много ли ты знаешь, чтобы с ним спор выдержать?

Федя вспомнил, как он оконфузился сегодня, и промолчал.

— Об религию не одна коса ступилась, — продолжал Иван Егорович, — борьба с ней идет уже много веков, и умы побольше, чем наши с тобой, на этом головы сложили. Наскоком тут не возьмешь. Агитация нужна каждодневная, серьезная, научная… А еще важно вовремя помочь человеку в беде, чтобы он не в бога, а в людское добро верил. Вот избавим людей от голода, болезней, несправедливостей, — тогда и с религией бороться легче станет.