Пещера невольницы-колдуньи - [35]
Какое-то время они скакали молча. Тени на песке стали гораздо длиннее, когда Рахман объявил остановку и протянул Эринии бурдюк с водой.
Напившись воды, девушка отерла рот тыльной стороной ладони и вернула бурдюк ему.
— Ты знаешь почти все о моей жизни, расскажи немного о своей.
Он подал ей знак спешиться, и они повели коней в поводу.
— Когда я рос, я жил в лучшем из двух миров. Мне жилось хорошо, и я получил блестящее образование под руководством отца. Когда он умер, меня отправили к отцу моей матери. Я должен был принять власть над племенем и…
Эриния не заметила странной паузы в словах Рахмана.
— Когда же смерть призвала твоего отца?
— Когда мне исполнилось двенадцать. По мне, он был лучшим из людей. Я был в отчаянии, когда он умер.
Эриния опустила взгляд на свои сапоги. Затем глубоко вздохнула, ощутив резкий горячий запах пустыни.
— А где твоя мать? Что с ней?
Рахман улыбнулся, словно обрадовался вопросу.
— Она жива. Она воспитывает мою младшую сестру — ведь я могу им дать только защиту.
Яркое солнце било в лицо, и Эриния заслонила глаза ладонью.
— У тебя есть родные, — напомнила она ему. — Тебе повезло.
Прошло несколько мгновений, и Рахман снова заговорил:
— Меня обучали лучшие наездники Египта, еще меня учили бросать кинжал с большого расстояния и поражать цель. Я многому научился у бедуинов и горд тем, что во мне течет их кровь. Если бы ты знала их так же, как я, ты бы их тоже полюбила. Думаю, что именно благодаря им, моим людям, моей земле, я и стал тем, кем стал…
И снова Рахман не закончил мысли. И снова Эриния не обратила на это внимания.
— При других обстоятельствах — возможно и полюбила бы. Сейчас я вижу в них только твоих сторожевых псов.
Рахман взглянул вдаль, на солнце, опускающееся к горизонту.
— Нам пора возвращаться.
Эриния согласно кивнула. Ей не хотелось возвращаться к своему одинокому существованию, но разве у нее был выбор?
Свиток пятнадцатый
Когда они возвратились на стоянку, Рахман спросил:
— Хочешь завтра снова покататься верхом?
Девушка кивнула:
— Я хочу этого больше всего на свете.
Рахман не мог не заметить румянца на ее щеках и радостного блеска в глазах.
— По рукам! Завтра нам придется выехать пораньше — я хочу показать тебе кое-что очень далеко отсюда.
Эриния думала, что из-за волнений дня не сумеет заснуть, но лишь голова ее коснулась подушки, она сразу же провалилась в глубокий сон. Проснулась девушка только тогда, когда первые лучи восходящего солнца проникли в шатер.
Когда Эриния вышла из шатра, Рахман уже ждал ее. Он направился к ней в сиянии ярких лучей поднимавшегося за его спиной солнца, и девушке подумалось, что это сам бог Солнца, Амон-Ра, предстал перед ней.
— Я собираюсь показать тебе один далекий уголок. Ты не боишься ночевать в пустыне?
Это предложение оказалось полной неожиданностью, но Эриния охотно согласилась — все что угодно, только не пыльная тишина шатра!
— Самые приятные мои воспоминания относятся к тем временам, когда мы с отцом отправлялись в пустыню. — На лице ее появилось задумчивое выражение. — Слуги давали нам с собой такую же еду, какую мы обычно ели дома, но в пустыне она казалась куда вкуснее.
Рахман помог ей сесть в седло, и его руки задержались на ее талии.
— Сегодня я буду твоим слугой, потому что мы отправляемся в это путешествие одни. — Он вопросительно приподнял одну бровь. — Если только ты, конечно, не пожелаешь взять с собой слуг.
Эриния обрадовалась тому, что они с ним будут одни, но постаралась, чтобы это не отразилось на ее лице.
— Я вовсе не какая-то избалованная наследница и не нуждаюсь в том, чтобы меня обслуживали.
— Тогда не будем мешкать! До того места, которое я собираюсь тебе показать, почти целый день пути.
Вскоре они оставили стан далеко позади и галопом мчались по пустыне. В полдень они остановились, наскоро перекусили, дали отдохнуть лошадям и снова отправились в путь.
Эринии нравилось чувствовать, как ветер развевает ее волосы. Ее белый конь без задержки поднялся по склону песчаной дюны. Она посмотрела на Рахмана и засмеялась.
— Наперегонки до следующей дюны? Не боишься? — спросила она, бросая ему вызов.
Кивнув, он позволил коню Эринии вырваться вперед, прежде чем пустил своего жеребца вслед. Девушка смеялась, низко пригнувшись в седле. Видя, что Рахман настигает ее, она принялась подгонять свою лошадь. Но как она ни старалась, ей не удалось обогнать его — черный жеребец все время держался впереди. Рахман слез с коня и ждал ее, пока она взбиралась на вершину дюны.
Спрыгнув с коня, Эриния скрестила руки на груди и сердито посмотрела на Рахмана.
— Ты нарочно дал мне более слабую лошадь! Ты знал, что я не смогу выиграть!
Рахман опустил взгляд к ее упрямо стиснутым губам.
— А ты ждала, что я дам тебе лошадь, которая способна обогнать мою? — Он тронул выбившуюся прядь ее непокорных волос и заправил ее ей за ухо. — Нет, Эриния, я не так глуп. Если бы ты обнаружила, что можешь перегнать меня, ты бы сбежала в тот же миг. — Он посмотрел на нее с вызовом. — Разве я не прав?
Эриния опустила голову:
— Ты мудро поступил, что не стал меня недооценивать. Я испытывала тебя. Если бы мне удалось победить, ты прав, я бы ускакала.
