Пещера и тени - [84]

— Кто погубил Нениту Куген, тот погубил и Андре, — сказала она. Но тут же засмеялась, будто сама над собой: — Господи, как я запуталась! Говорю, что никого не обвиняю, а тут же ищу виновных… А вот и мой брат. Еще увидимся, Джек. Позвонишь, прежде чем уехать из города?

Глядя на удалявшийся автомобиль, Джек сказал себе, что теперь ему ясен ее замысел. Она считает Алекса виновным в смерти Андре и хочет его наказать, да побольнее. Сбежать со мной в Давао — один из способов погубить его. А себя она оправдывает тем, что обвиняет его в смерти Нениты Куген.

Надо немедленно уезжать, ничего не говоря ей.

Он и Почоло ехали с Алексом.

— Бедняге нужна моральная поддержка, — сказал Почоло.

Но Алекс не выглядел ни мрачным, ни печальным. Какая бы боль ни терзала его, он оставил ее в могиле сына. Сейчас он казался изнуренным и каким-то прозрачным, словно, очистившись мукой, стал бестелесным призраком. Он прошел от мрака трагедии к слепящему блеску бессмыслия и вернулся оттуда, с этой ничейной земли, обреченным на небытие. Джек и Почоло не могли подстроиться под него, как будто пусть доброжелательный и вежливый, но перед ними был чужак.

Он пригласил их позавтракать, и они выпили кофе с тостиками на той же веранде, где несколько дней назад жарили себе бифштексы. То молчаливый, то возбужденный сверх меры, Алекс все время, казалось, был в мыслях где-то далеко. Принесли утренние газеты, но новости его не интересовали. Все это теперь бессмысленно. Почоло перевел было разговор на политику, но Алекс заставил его умолкнуть. Чего стоит политика? В ней тоже никакого смысла. — Несколько обеспокоенный, Джек напомнил Алексу, что молодежь смотрит на него как на вождя.

— Смотрит, потому что я ее подкармливаю, — сказал Алекс. — Ну так что ж, они могут поискать себе другую кормушку. Хватит с меня помоев.

— Разве либеральные идеи — помои?

— Все идеи помои, Джек.

— Ты больше ни во что не веришь?

— Ни во что. Я верю в бога, отца бессмыслицы, творца бессмыслицы и вздора. И как вначале был вздор, так он есть и сейчас, и пребудет вовеки, всегда. Ах, Джек, мы так надрываемся, пытаясь найти смысл в этом мире, а ведь он есть не что иное, как чистый и законченный вздор! Но если ты когда-нибудь дойдешь до того, до чего дошел я, ты удивишься и восхитишься, обнаружив, как мало значит что бы то ни было.

— Это уже звучит по-христиански, — сказал Почоло.

— Чепуха! Для христианина большое значение имеет как раз то, что ничто не имеет значения, а для меня и это неважно — отсутствие значения тоже ничего не значит. Где прошлогодний снег, куда девались сорванные цветы? Послушай, отгадай загадку, Поч: кто спас жизнь Джеку — ты как его друг, ты как христианин или ты как человек, действующий инстинктивно?

— А это существенно?

— Ага! Теперь понимаешь, что я имею в виду? А если бы ты вместо этого его убил, тогда было бы существенно? Ты бы ведь тогда не знал, в каком качестве убил его — как друг, как враг, как христианин или как нехристианин.

— По-моему, — сказал Почоло Джеку, — он просто доказывает себе, что не должен себя винить в смерти сына.

— Вот ты и рассердился. Как христианин, — рассмеялся Алекс. — А кто себя винит? Если я, то тогда бы я был не в состоянии наслаждаться вот этим омлетом. Джекки, мальчик мой, перестань пялить на меня глаза и передай томатный соус. Да, я полагаю, что нахожусь как раз в той точке, где нужно сделать классический выбор: или обращение, или… Э, да вы ведь ничего не слышали о старике? Он болен, лежит в постели, а монахиням, монахам и священникам вход к нему воспрещен. Как думаете, может, он переживает еще один кризис? Только на сей раз у него не ослепительное прозрение, а ослепительное затмение? Так я ведь испытал это раньше его. Мы с моей бедной Чеденг…

— Алекс, — спросил Джек, — а не поможет ли общее горе вам снова быть вместе?

— А мы и так вместе, Джек, старина. Она и я, мы снова вместе. Вместе как раз там, где все — бессмыслица. Бессмыслица снова свела нас. Ты ведь видел нашу маленькую инсценировку сегодня утром? Вместе стояли на коленях в церкви, вместе у могилы. Это же разыгрывалось для вас, для тех, кто ищет смысла. Но бедная Чеденг, как и я, уже дошла до точки, откуда видно, что все это бессмыслица. Только она — женщина, и, следовательно, она опаснее. Да, вы поосторожнее с Чеденг! С нее станется наплевать в душу всем поклонникам здравого смысла. Видели, как она покинула меня на глазах у всех? Это только начало. Она совершит все гнусности, до которых додумается. А я буду стоять рядом и аплодировать! И мы покажем миру, что все вздор, потому что все — бессмыслица.

— Да, — сказал Почоло, — ты дошел до точки, когда выбор сделать необходимо.

— Между осмысленностью и бессмыслицей? Но ведь для этого нужно, чтобы меня озарил свет веры, разве не так, Почоло?

— Что тебе сейчас действительно нужно, так это выспаться.

— О, я высплюсь, высплюсь! — весело воскликнул Алекс. — Еще кому-нибудь кофе?

Джек поднялся из-за стола:

— Поч прав, Алекс. Хватит кофе. Прими таблетку — и в постель.

— Как, и упустить такую блестящую возможность? Вы же сами видите — Поч тронул мое сердце, и тут уже грядет вера. Но предупреждаю тебя, Поч: если я увижу, что она меня подминает, я всажу в нее полную обойму.