Песенка про нибелунгов - [3]

Ну, это ж только сказать просто: замочить. А как его замочишь, если его пуля боится, и штык не берет? Помните, я вам про кровь дракона рассказывал?

Вот, Хаген и пошел на разведку. Приходит он к Кримгильде и прямо так спрашивает:

— А расскажи-ка, Кримгильда, как оно жить-то с ходячим бронежилетом?

А Кримгильда, не будь дурой, и отвечает:

— Да никакой он не ходячий бронежилет, а наоборот очень мягкий и нежный. Вообще, когда он в драконьей крови купался, ему банный лист к жопе пристал. Так вот, это место у него теперь особенно мягкое и нежное.

Хаген за голову схватился.

— Это ж какая дыра в госбезопасности! Зигфрид же самая боеспособная единица в наших вооруженных силах! А ну как вражине вздумается ему туда стрелой запулить? И трындец всей военной доктрине! Ты, Кримгильда, пометь это место, а я роту спецназа приставлю, чтоб они в случае войны его прикрывали.

Вот Кримгильда, не будь дурой, Зигфриду на штанах крестик-то и вышила, как раз на том месте, где у него ахиллесова пята.

А Хаген Зигфрида в первые же выходные на пикник потащил. И подстроил злыдень так, что вино кончилось, а колу не подвезли. Зигфрид шашлыков наглотался, так его сушняк разобрал. «Ничего, — говорит, — я из лужи попью». Ему говорят: «Не пей — козленочком станешь», а он: «Мне похрен — я богатырь».

Стал у лужи раком. Тут-то ему Хаген в секретное место копье и ввернул. Понял Зигфрид, что его тайна раскрылась. Стало ему грустно и обидно. Вот он и помер.

В семье, значит, горе. Кримгильда убивается. «Умру, — говорит, — а ту суку, что супруга моего горячо любимого порешила, найду и в асфальт закатаю».

Вот она, не будь дурой, мозагами-то и раскинула, кто ее мужу копье вовнутрь прописал. Факты у нее все на Хагене сошлись. «Все, — говорит, — не жить больше Хагену».

Ну, это, конечно, крепко сказано: «не жить». А ведь Хаген не засранец какой. Как-никак второй богатырь в рейтинге, а после смерти Зигфрида, так и первый. Такого перочинным ножиком в подъезде не пырнешь. Все киллеры, как узнали о кримгильдиных планах, так сразу из страны подались, чтоб Хагену под раздачу не подвернуться. Но Кримгильда не унывает. «У меня, — говорит, — от мужа Сокровище Нибелунгов осталось. Я за такие деньги черепашек-ниндзя найму, чтоб они суку-Хагена уделали».

Хаген про это услышал и думает: «А ведь действительно же ума хватит. Наймет черепашек-ниндзя и превратит тут высокую трагедию в цирк».

И решил он это дело пресечь. Благо, Кримгильда сокровища рядом с сортиром хранила. Вот он ночью туда пришел и все сокровища спустил в канализацию. Когда Кримгильда просекла, что Хаген что-то слишком часто воду спускает, плыло уже все добро вниз по Рейну с нарастающей скоростью.

То есть, черепашки отпадают. Но Хаген зря думал, что Кримгильда на этом уймется. Не тот человек. И не все в мире деньги решают. У женщин на этот счет свои средства имеются, какие в сортире не утопишь.

Были в Европе реальные пацаны. А в авторитете у них был Аттила. Вот Кримгильда, не будь дурой, за него замуж и выскочила. Выскочила и давай ему мозги мутить: «замочи да замочи Хагена».

Аттила ей и отвечает: «Ты, конечно, самая умная, только у меня, знаешь ли, график встреч очень плотный, и война с Бургундией в нем на ближайший сезон не намечена, а чтобы Хагена просто заказать человек двадцать нужно. Стольким бургундцы визу не дадут».

А Кримгильда все равно не унимается: «Пригласи, — говорит, — Хагена в гости и замочи».

Аттила отвечает: «Мне гостя замочить — не вопрос, я ж отморозок, только, хоть ты у меня, и самая умная, поверь моему опыту: Хаген сюда не приедет. Зная, как ты его любишь, найдет какой-нибудь повод и отмажется».

А Кримгильда все равно нудит: «Пригласи сюда всех бургундцев, а Хагена замочи».

Ну, Аттила видит, что она не отстанет — сочинил письмо: «Дорогие бургундцы, у меня тут с прошлого раза бухло осталось, так что подваливайте — проставляюсь. И Хагена прихватывайте».

Бургундцы прочитали — обрадовались. На халяву-то и хрен сладок. Засобирались в гости. И Хаген с ними увязался.

Едут они, значит, радуются заранее. А тут им навстречу из темного леса вдохновенный кудесник. Ну, они, веселые такие, его и спрашивают: «А скажи-ка нам, любимец богов, как у нас пьянка-то пройдет».

Они это в шутку, а кудесник им на полном серьезе и отвечает: «Дерьмово у вас, бургундцы, пройдет пьянка, хуже некуда. Сдохнете все, кроме монаха».

Ну, настроение у всех враз упало. Хаген решил народ взбодрить и в шутку дело свести. «Как это, — говорит, — все сдохнут, а монах нет. Меня такой расклад совсем не устраивает. Что он, особенный какой? Пусть тогда первый сдохнет».

Сказал — и хренак монаха с высокого берега в набежавшую волну.

Только не рассчитал Хаген, что берег-то реально высокий. Так что, монах, пока летел, десять раз успел помолиться, вот бог его рясу водонепротекаемостью и снабдил. Монах на ней как на лодке на другой берег вырулил, отряхнулся, всем фак показал, Хагена обматерил и говорит: «Если вы так со мной обращаетесь, не пойду с вами никуда, ни на какую пьянку. Сами теперь бухайте с кем хотите, а я домой пойду». Обиделся и ушел.

У всех от этого настроение еще хуже испортилось. Не получилась шутка. Выходит, сбывается предсказание. Но не поворачивать же назад с полпути. Трубы-то у всех горят уже.