ПэСэА, или Последний синдром аденомщика - [3]
Л я к и н (удивленно). Классный базар. Спиши слова!
П а н к р а т о в. Я те сейчас запишу! Я те так пропишу, своих не узнаешь!
Л я к и н (встает). Да что ты разорался-то? Шуток не понимаешь?
Б у д е т е (занимает позицию между сторонами, примирительно, П а н к р а т о в у). Конечно, вы первым пойдете. По старшинству и по заслугам. (Л я к и н у.) Потом вы, раз первым пришли. Потом первым пойдет… вот, господин Кузнецов. Как было объявлено. Ну, а я замкну шествие. Первым от конца. (К у з н е ц о в у.) Не возражаете, уважаемый?
К у з н е ц о в. Повторяю еще раз — мне совершенно безразлично.
Б у д е т е (П а н к р а т о в у). А вы бы сели. Похоже, тут… надолго.
П а н к р а т о в, что-то бормоча, возвращается на свое место. Л я к и н тоже садится.
Л я к и н. Всех помирил. Будете, а ты кем… будете? Из прибалтов, что ли? Добрый такой.
Б у д е т е. Между прочим, этимология моей фамилии имеет славянские корни. Я смотрел в Википедии. Я — белорус. Предки мои — из Белоруссии.
П а н к р а т о в. Все вы теперь — из Белоруссии.
Л я к и н. Теперь — да.
К у з н е ц о в. И чешут языками, и чешут. Какая разница, кто тут откуда? Здесь все равны. Как, понимаешь, перед Господом Богом.
Б у д е т е. О да.
П а н к р а т о в. В хипипедии он смотрел. Хипипед. Меня вот никто не спросит, сдавал я чего, не сдавал… А всякая сопля в рожу тычет.
Л я к и н. Слушай, дед, осади ходули…
П а н к р а т о в. Чего-о?
К у з н е ц о в (поспешно). У него ПСА запросили. Может, у него анализ плохой. Какие у вас там цифры, Арнольд?
Б у д е т е. Не помню. Кажется, около семи. С чем-то.
К у з н е ц о в. У-у… Тогда понятно.
Л я к и н. А какие надо?
К у з н е ц о в. От нуля до четырех. Если выше — пиши пропало.
Б у д е т е. Что это значит — «пропало»?
К у з н е ц о в. А то и значит. Ку-ку, как вон товарищ говорит. Подозрение, извините, на рак.
П а н к р а т о в. ПСА, ПСА… Именно что — подозрение. У меня раз вообще было — двенадцать. А ничего, сидю тут еще с вами. (Неожиданно развеселившись.) Тут врач, мужики, работает, — не доктор, а чисто сатирик. У него и фамилия подходяшша — Задорнов. Он эту самую ПСА называет «Псаки». Ну, говорит, что нам сегодня отмочила госпожа Псаки, Аденома Простатитовна? Какую нам такую санкцию объявила? Не иначе, товарищ Панкратов, лично вам — химкастрацию.
Л я к и н. Зачем это?
П а н к р а т о в. Шут его знает. Может, отпустит. Ты вот сколько раз за ночь бегаешь?
Л я к и н. А сколько надо?
П а н к р а т о в. Молодой… Я в твои годы про это и не думал. А как женился — тем более. Ты вот — женат, нет?
Л я к и н. А при чем тут это?
П а н к р а т о в. Молодой… Вот и сиди тута. Протекай. Всю резьбу уже, поди, сорвали.
Л я к и н. Ничего мне не сорвали
П а н к р а т о в. Что, не шупали еще?
Л я к и н. Чего не щупали?
П а н к р а т о в. От молодой! Железу, чего еще.
Л я к и н. А как ее… щупают?
Негромкий, но дружный смех. Остальные переглядываются, качают головами.
П а н к р а т о в. Ну, готовься тада. Поставят тебя, салагу, в позу… как бы это сказать… угнетенных народов Африки. И давай… демократию насаждать. Цветную, понимашь, революцию.
Л я к и н. Веселкин базар…
П а н к р а т о в. Легко не будет. Раз к ним попался. Чем эти ихние втыки терпеть — я Задорнову прошлый год сказал — вырежьте мне ее на хрен, и вся недолга.
К у з н е ц о в. Болезненная операция. Ее, говорят, не вырезают, а вырывают. Прямо через проход. А наркоз — только местный.
Л я к и н. Мама дорогая…
П а н к р а т о в. Раньше, до войны, так и делали. Теперь, вроде, лазером выжигают.
Л я к и н. Ну, и убрал бы ты ее. Чем трындеть тут. Я с твоего базара уже обстремался весь.
П а н к р а т о в. Нельзя. После операции — Задорнов сказал — в течение года наблюдается… как это, ядри его… Полное угасание половой функции.
Л я к и н. А она у тебя, дед, что… Еще не угасла?
П а н к р а т о в. Какое… Нет, ну, конечно, не так, как раньше. Но все-таки… Бабка говорит: пусть уж лучше она у тебя сама как-нибудь погаснет.
За дверью кабинета раздаются невнятный шум и возбужденные голоса. Через мгновение в коридор выскакивает М е д с е с т р а.
М е д с е с т р а. Один кто-нибудь! Доктору помочь!
Четверо в тревоге и недоумении переглядываются.
М е д с е с т р а. Чего вылупились? Дедушке плохо! Поднять надо!
Г о л о с д о к т о р а (из кабинета, повелительно). В реанимацию, я сказал! Пулей!
М е д с е с т р а. Ой, бегу! Что расселись, как на поминках? Один кто-нибудь!
М е д с е с т р а убегает. Все четверо встают, но в кабинет, неуверенно оглядываясь, проходит только Б у д е т е. П а н к р а т о в тут же подкрадывается к двери, заглядывает внутрь. Остальные окружают его сзади.
П а н к р а т о в. Готово дело. Похоже, преставился.
Г о л о с д о к т о р а. За ноги — и на койку! Да осторожней…
Г о л о с Б у д е т е. Тут лужа. И еще что-то.
Г о л о с д о к т о р а. Не утОните. Ну, взялись! Тихо, тихо, тихо…
П а н к р а т о в (орет). Будете, под коленки бери! Да куда… Под коленки бери, дурья башка!
Г о л о с д о к т о р а. Дверь закрыл!!!
П а н к р а т о в закрывает дверь и на цыпочках возвращается на место. За ним — остальные. Лица у всех скорбные.
П а н к р а т о в. Все, не жилец. Серый весь. Ни кровинки.
4833 год от Р. Х. С.-Петербург. Перемещение в Прошлое стало обыденным делом. Группа второкурсников направлена в Петербург 1833 года на первую практику. Троицу объединяет тайный заговор. В тот год в непрерывном течении Времени возникла дискретная пауза, в течение которой можно влиять на исторические события и судьбы людей. Она получила название «Файф-о-клок сатаны», или «Дьявольский полдник». Пьеса стала финалистом 9-го Международного конкурса современной драматургии «Время драмы, 2016, лето».