Пес в колодце - [11]

— Время перемены, — воскликнула она и закрутилась с неожиданной легкостью, а сиськи ее раскачивались, словно колокола в Санта Тринита. Я узнал Аурелия. — А нет ли кого-то чужого среди своих? — настороженно спросила она.

— Одни свои, — зашуршали собравшиеся.

— Знаете ли вы, как богини карают измену?

— Знаем, ибо мы — ее рука, ее молот, ее нож…

Я чувствовал как мое сердце стучит в дробленые куски этрусской терракоты, к которым я пытался прижаться как можно крепче.

— Госпожа приближается, я иду ее приветствовать!

Женщина повернулась и прыгнула в воду. Собравшиеся задержали дыхание, было слышно лишь пение цикад и журчание ручья. Сам пруд имел форму конуса. Плескаясь у самого берега, я никогда не пытался достать до холодного дна. Аурелия исчезла. И не возвращалась. Долго! Я считал удары пульса. Наконец вода вскипела. Выплыли длинные черные волосы. Среди собравшихся послышался вздох облегчения. Из воды выплыла фигура. Только это была не Аурелия, а нимфа! Высокая, стройная, длинноногая. Мокрое тело с резными грудями античной Дианы поблескивало в свете луны.

— Богиня! Богиня! — пронесся шепот.

Народ повалился на колени, а она стояла меж людьми, словно прямая тростинка, откинув длинные волосы, открывая божественный профиль и ослепительно белые зубы, оскаленные в вызывающей усмешке.

— Чего хотите, люди малые, люди простые и добрые?

Ответом было всеобщее:

— Дай нам воды!

— Вода — это жизнь, следовательно, вы желаете долгой жизни?

— Да, Госпожа.

— Тогда жертвуйте мне себя без остатка.

Нимфа исчезла в тени разрушенной гробницы. А мужчины шли в очереди за нею, сбрасывая с себя одежду. Шли они медленно, с задиристо торчащими, словно у греческих герм, членами. И слышно было только бряцание монет и драгоценностей, бросаемых в медный котелок. Не знаю, что они с ней делали. Но, судя по отзвукам, там происходили ужасные вещи. До того места, где я лежал, доносились странные стоны и писки, шлепки и урчания, а прежде всего — звуки, издаваемые работающей маслобойкой… И было тех мужчин тринадцать.

Подглядывая, я испытывал какое-то странное чувство. В паху чувствовалось нечто теплое и приятное, нечто вроде шевеление мурашек, попеременные волны тепла и жары. И я лежал, втиснувшись в замшелые развалины, теряя голову от виденного и слышанного, с далеко отставленной от себя рукой (чтобы она не отсохла, как предупреждал отец Филиппо), а душа моя, не осознающая, что с нею творится, уже покинула тело и кружила соколом над языческим закутком. Я и не заметил, как луну заслоняет туча, как срывается ветер. Как вдруг почувствовал под собою влагу, и стыд, и испуг…

Я очнулся. Над горами прогремел гром.

— Гроза, гроза идет! — закричали мужчины.

И действительно, близился ливень. Сразу же люди начали удирать, забыв о нимфе и едва-едва исполненном жертвоприношении. Астарта, нимфа или же волшебным образом преображенная кухарка донны Пацци как будто бы под землю провалилась. Дождь падал все обильнее, громы били в вершины и в деревья с яростью императорской артиллерии. Я боялся за собственную жизнь, ведь неоднократно заслужил удара молнии, тем не менее, любопытство взяло во мне верх. Я переждал с десяток "Аве" и спустился к пруду. Там я не обнаружил ни следа от петуха и ягненка; не нашлись и сброшенные одежды, а ливень смыл кровь.

Промокший до нитки и переполненный амбивалентными чувствами в отношении чудес, магии и поллюции, я вернулся домой.



Лило три дня и три ночи. Если во всем этом и была рука Великой Матери Богов, то просьбу она выполнила на совесть. Сам я все время не покидал дома. К моему величайшему изумлению, на следующее утро Аурелия, болтливая и прыщавая как и раньше, как будто ничего и не было, приготовила нам завтрак и прибралась в помещениях. Я уже не расспрашивал у нее про старые легенды и сказания. Во мне теплилась надежда, что никто и никогда не узнает про мое участие в их шабаше. Но почему я не рассказал об этом священнику? Ведь у меня было самое сердечное намерение. Но я ожидал возвращения в Розеттину, а потом произошло множество других событий…

Дождь закончился так же неожиданно, как и начался, в средине третьей ночи. С рассветом мир обрел все свои краски, раскричались птицы. Меня же некая фатальная сила вновь потянула к развалинам. И к пруду. Пытливая часть моего разума (это же сколько раз впоследствии приходилось мне ее проклинать) требовала рационального объяснения виденных мною явлений, полушарие, ответственное за фантазирование, требовало своей порции сказочности.

Говоря по правде, в свете дня этот уголок утратил большую часть своей таинственности. В священном кругу паслись две абсолютно реальные козы, не обращающие на меня ни малейшего внимания. Я вошел в воду. Та уже устоялась после дождя и была сейчас холодной и хрустально чистой. Бредя по отмели, я вдруг напал на штольню и сразу же потерял почву под ногами. Недолго думая, я решил нырнуть с открытыми глазами. Подводная яма оказалась не глубже десятка локтей. У самого дна я заметил довольно-таки широкую щель и, не думая ни о чем плохом, что было свойственно моему возрасту, я проплыл в нее. По другой стороне я попал в небольшой подземный прудик. Над ним царил мрак, но воздух был свежий, на удивление не затхлый, следовательно, тут имелась какая-то вентиляция. Я всегда ношу с собой огниво, предусмотрительно защищенное от влаги, поэтому, вынырнув из воды, я тут же добыл огня. Уже через мгновение я пожалел о сделанном. Вид был совершенно неприятный. На краю озерца кучами лежали черепа, принадлежащие, скорее всего, таким же как я ищейкам. Пещера была невысокая, но довольно обширная. Под стенкой я заметил логовище, устланное шкурами; рядом находилось несколько масляных светильников, указывающих на то, что проживающее здесь существо никак не является слепым чудищем. И медный котелок, куда в ту памятную ночь бросали пожертвования; рядом стоял солидный сундук. Он был закрытый и весьма тяжелый. Именно в нем Аурелия, наверняка, хранила дары своих почитателей. Без труда я догадался, в чем же состояла суть ее обмана. На глазах деревенских дурачков старуха ныряла и менялась ролями с девицей, игравшей роль Богини. После чего здесь, в пещере, ожидала конца церемонии. Но вот кем была та юная Кибела, и где она пребывала теперь? Не менее волнующим был и другой вопрос: вся ли эта магия была только лишь мошенничеством? Ведь желанной цели им удалось достичь: дождь пролился!