Пес, который взломал дверь - [59]

К тому времени как мы отправились на дрессировку, Кимина шкура выглядела еще хуже, чем днем. Свалявшаяся белая и серая покровная шерсть и подшерсток прилипли к ее телу, а те участки шкуры, что уже успели полинять, очертили мускулистые волчьи контуры Кими, обычно незаметные под густой пышной шерстью. Когда она шла, окруженная облаком разлетающейся во все стороны шерсти, то напоминала скорее собачье привидение, шествующее сквозь реальный мир в призрачном ореоле. Побледнел по-волчьему серый цвет ее головы, спины и хвоста, и, что хуже всего, потускнел сияющий черный окрас морды, стерлись контуры ее безупречной полной маски «Одинокого скитальца». Даже мне она казалась чужой собакой, чьим-то бледно-серым маламутом.

Но Лии я по-прежнему ни слова не сказала об уходе за Кими. По дороге в Ньютон мы немного поболтали.

— На тебе красивая футболка. Я не видела ее раньше.

— Спасибо. Эмма мне дала ее поносить, — сказала она.

Я не стала распространяться о том, что Эмме не особо придется по душе футболка с опушкой из ангоры.

— Ты не против, если после дрессировки я пойду к Эмме?

— Не против, — ответила я. — Но как ты вернешься домой?

— Меня проводит Джефф.

— Тогда вопросов нет. Жду тебя дома в одиннадцать.

Не так-то просто устанавливать комендантский час для родной мамы, прошедшей реинкарнацию.

— Самое позднее — в полдвенадцатого.

Глава 23

Через несколько минут мы уже были в парке. Я очень надеялась, что Марсия Броли сегодня не в говорливом настроении, но, как выяснилось, ее вообще не было дома. Я сказала ей, что заеду за фотографиями в семь. У входа на почтовом ящике меня ждала записка, в которой говорилось, что Марсии срочно понадобилось выскочить в магазин и что конверт с фотографиями лежит за решеткой входной двери. Я забрала его и направилась к машине, но тут увидела, что мне машет Лия. Она не просто махала, а поднимала правую руку и прикладывала ее к груди. Это жест дрессировщиков, и обычно он предназначается для собак, но я поняла смысл сообщения: «Ко мне!» Я перешла дорогу и, подходя к Лии, услышала, как она обращается ко мне на человеческом языке:

— Холли! Они уже начали заниматься, а у меня нет денег.

Держа обеих собак на поводке, она стояла у карточного столика, за которым сидел на раскладном стуле лысый и тощий парень из Нонантумского клуба и регистрировал пришедших на занятия.

— Я заплачу. Спасибо, что вытащила собак из машины. Давай мне Рауди. — Затем я обратилась к парню за столиком: — Я заплачу за нее. Это Лия Виткоум, она занимается в группе Бесс. А я — Холли Винтер, занимаюсь у Тони.

Вдруг без всякого предупреждения Рауди припал к земле, прополз пару футов, и из-под карточного столика раздалось свирепое рычание.

— Фу, Паттон, — скомандовал лысый своему ротвейлеру, который прижался к ногам хозяина, так что я сначала его и не заметила.

— Рауди, не шали, — сказала я и оттащила его назад. Затем я протянула Лии конверт с фотографиями: — Возьми это. Мне нужно освободить обе руки. И не потеряй конверт. Не сгибай его — там фотографии. Рауди, рядом!

Он послушался. Паттон ретировался со всей учтивостью настоящего Джорджа С. Паттона. Порывшись в кошельке, я расплатилась за занятия.

Нет, похоже, я ничего не понимаю в собаках. Маламуты — арктическая порода, и Рауди был первой в моей жизни собакой, которая, как и я, ненавидела жару. Однако сегодня вечером он просто не замечал, что воздух раскален до девяноста градусов и что я просто задыхаюсь в его густых влажных потоках. Он бежал рядом так резво, словно на дворе сейчас столь любимые нами обоими заморозки. Я не собиралась заставлять его прыгать, но его глаза будто молили об этой команде.

Нет более захватывающего зрелища, чем красивый, атлетически сложенный пес, который буквально парит в воздухе, самостоятельно находит резиновую гантель и затем, перелетев через барьер словно на крыльях, приносит вам ее. В этот вечер Рауди был неотразим. Я чувствовала, как он горит от нетерпения принести брошенную ему гантель, но все же он не трогался с места в ожидании команды. Когда же команда поступила, Рауди сделал два больших шага, оттолкнулся от земли, перемахнул через барьер и изящно приземлился. Он направился прямо к гантели, аккуратно ухватил ее за центральную перекладину, мощным прыжком вернулся обратно, приземлился прямо передо мной, сел ровненько и с видом наитерпеливейшего из псов стал ждать, пока я возьму ее у него. Остальные упражнения, выполненные им сегодня, были столь же хороши, как и первое, разве что чуть менее артистичны. Я забыла о жаре. Я была не в парке Ньютона. Я была не в штате Массачусетс. Я была в чудесном краю под названием Раудиленд, в одном из уголков рая.

Закончив занятия и плюхнувшись на заросшую сорняками траву вместе с моим четвероногим напоминанием о божественном путешествии, я заметила небольшую толпу вожатых подготовительной группы и их собак, окружившую Бесс Стайн, которая, отвечая на вопросы и давая советы, сидела на раскладном кресле у карточного стола. В толпе я заметила Джеффа и Ланса, Лию и Кими, Вилли Джонсона и Райтуса. Некоторые из учеников Тони уже расходились по домам, но тут я вспомнила, что опоздала сегодня к началу занятий и не помогла установить на площадке все необходимое для класса. Мне также не терпелось узнать, куда Лия дела конверт с фотографиями. Приказав Рауди лежать и в качестве страховки привязав его поводок к огромному дереву, одному из тех немногих предметов, которые маламут при всем желании наверняка не сможет сдвинуть с места, я принялась помогать кому-то перетаскивать тяжелый деревянный барьер для прыжков в фургон, пригнанный в самый парк.