Пёс, который изменил мой взгляд на мир. Приключения и счастливая судьба пса Наузада - [7]

Хатч ничего не сказал.

– И вообще, тебе похудеть на пару фунтов – самое то. Так что скажи им спасибо.

Дома, в Плимуте, Хатч был одним из тех, кто посещал спортзал для того, чтобы поддерживать физическую форму, а не чтобы ее набрать. У него была жена и дети, более жизнерадостного молодого капрала я не мог бы себе и представить. Хотя, подозреваю, его жена была бы счастливее, если бы он избрал какой-то иной жизненный путь.

Я по-прежнему осматривал заросли, но никаких следов стрелявших не было и в помине. Где же эти черти прячутся? Вскоре я получил ответ на этот вопрос.

– Холм всем постам – атака! – выкрикнул голос у меня в наушниках. Это означало, что ребята с пункта наблюдения на холме, который возвышался над городом, заметили вдалеке демаскирующее облачко дыма.

– Всем пригнуться, началось! – проорал я так, чтобы меня слышала вся база. Парни, которые не были на дежурстве, собрались посмотреть, что происходит. – По нам ведут огонь. В укрытие, живо!

Они посмотрели на меня с угрюмой обреченностью, потом развернулись и разбежались обратно по камерам. Когда-то на месте нашей базы располагался полицейский участок, и более безопасного места, чем помещения для заключенных, тут не было.

Медленно нарастающий вой приближающегося снаряда – это хорошо звучит только в кино, но сейчас мне было адски страшно. Никогда не знаешь, куда ударит, это всегда лотерея.

К счастью для нас, на сей раз стрелявшие не отличались особой меткостью.

Я услышал взрыв далеко позади, за пределами нашей базы, и огляделся, оценивая урон, нанесенный этому некогда цветущему городу. Впрочем, даже если попадание пришлось в жилой дом, это уже никому не могло повредить. На расстоянии двухсот метров от нашей базы никто не селился, это было слишком опасно. Ближайшие здания вдоль дороги, которая вела к рынку, давно превратились в развалины. На месте дверных проемов и торговых витрин виднелись лишь покореженные куски металла и дерева, внутри все давно было разграблено.

В северных районах города до сих пор жили люди, но мы пока не отправляли патрули с базы так далеко и понятия не имели, сколько их там. С учетом разрухи, принесенной непрекращающимися боями, обитатели юга сделали самый разумный выбор из всех возможных: упаковали свои пожитки и уехали из города в надежде, что все это когда-нибудь закончится.

Их решение выглядело еще более разумным теперь, когда наши ребята с холма открыли огонь из тяжелых пулеметов по тому месту, где засели минометчики. Одного предательского дымового облачка, очевидно, оказалось достаточно, чтобы они засекли точное место, откуда по нам велась стрельба.

За выстрелами пулемета 50-го калибра нам было почти ничего не слышно.

– Похоже, мы опять пропустим завтрак, толстяк! – проорал я Хатчу, перекрикивая шум.

Он обернулся ко мне с горящими глазами, показал неприличный жест и тут же вновь приник к прицелу.

Месяц назад из Великобритании мы прилетели прямиком в Кэмп Бастион, основную военную базу британских вооруженных сил в Афганистане. Этот огромный лагерь был назван в честь первого британского солдата, погибшего в ходе конфликта. Он располагался посреди пустыни в провинции Гильменд, и вокруг на многие мили не было ровным счетом ничего. К базе даже не вела асфальтированная дорога, и только пыльные колеи расчерчивали бездорожье.

Бастион являлся самым крупным палаточным лагерем своего типа. Что особенно впечатляет, он был возведен инженерными войсками в 2006 году всего за три месяца. Сейчас это место стало домом для четырех с лишним тысяч британских военнослужащих.

Большую часть лагеря составляли бесконечные ряды совершенно одинаковых палаток с крытыми проходами между ними. Попытка отыскать магазинчик военно-торговой службы экспедиционных войск, где продавалась газировка в банках и шоколадные батончики, было испытанием не для слабых духом. Кстати, а вот зачем там продавались очки для плавания, с учетом того, что на тысячу миль вокруг не было и намека на бассейн, так и осталось для меня загадкой.

Жара свыше ста градусов по Фаренгейту (38 °C) для этих мест не была редкостью, афганское солнце в середине дня палило безжалостно. Цитируя Робби Уильямса из фильма «Доброе утро, Вьетнам», я бы сказал, что было «жарко, чертовски жарко, да просто жарко, как в печке». Стоило прогуляться по Бастиону в рубашке, и подмышки уже были мокры от пота, так что я боялся даже вообразить, каково будет бегать по пустыне в полной выкладке. Ладно, сказал я себе, по крайней мере, можно не беспокоиться, что я тут растолстею.

Помимо жары, больше всего в Афганистане нам поначалу досаждала пыль: она была повсюду, в буквальном смысле повсюду. Она проникала в спальники, липла к рукам, забиралась под ногти, проникала в еду, питье и, что особенно неприятно, под шлемы.

За те несколько дней, что мы провели в Бастионе, пыль стала главным раздражителем в повседневной жизни. Мне не пришлось говорить своим парням, чтобы они не забывали чистить оружие ежедневно, они делали это без напоминания. Но стоило высунуться из палаток наружу, вся работа шла насмарку. За считаные секунды ветерок наносил на очищенный металл тончайший слой пыли, который налипал на ружейное масло, превращаясь в суперклей.