Что-то не давало ей пошевелиться. Берза закрыла глаза, вслушиваясь во тьму. Сердце билось, как птица в клетке.
Явственно послышался всплеск. Берза вздрогнула, посмотрела на ведро возле входа. Пустое.
Мерещится?
Сердце не унималось, а щеки горели, как при болезни. Весулк встал, ткнулся головой в живот. Пальцы девушки зарылись в густой мех, потрепали ласково.
"Ты сама должна разгадать эти сны..."
Всплеск. Далеко-далеко в чаще, а будто бы совсем рядом. Руку протяни. Она не могла его услышать, но слышала. Как? Она не смогла бы объяснить этого, даже если бы могла говорить. Никому, даже мате, которую в округе считали ведьмой.
Мата не ведьма. Она просто много знает о травах и хворях людских. Так много, что это иной раз пугает даже тех, кто ищет ее помощи.
Тармисара "слышала" Берзу. Говорила — так было не всегда, не один год прошел, прежде чем научилась. Да и как научилась, сама не понимала. Просто в один прекрасный день "услышала". Случилось это давно, Берза то время едва помнила. Она знала, что не родная мате, та рассказала сама. Кто ее настоящие родители, девушка не знала. Тармисара отговаривалась неведением.
"Откуда я взялась?"
"Я нашла тебя. Бендида[29] подарила".
Бендида подарила. И больше ни слова об этом. Как ни старалась Берза, не смогла добиться ничего.
Тишина. Еле-еле слышно, как мата в хлеву негромким заговором гнала скотьи хвори от немногочисленной животины, нескольких коз и свиней.
Стон. Где-то там, далеко в лесу, чья-то душа рвалась в отчаянии, цеплялась за умирающее тело.
Весулк вскинулся, шерсть распушилась. Пес глухо заворчал. Берза вскочила, торопливо принялась одеваться. Натянула мужские штаны, верхнюю рубаху, теплую безрукавку из волчьей шкуры. Схватила маленькие снегоступы и выскочила из дому. Лицо обдало холодом.
Весулк крутился под ногами.
"Бежим, Малыш, бежим скорее!"
Пес взвился на задние лапы, взрыкнул и припустил в предрассветные сумерки, словно знал, куда бежать. Берза, торопливо подвязав снегоступы к ногам, бросилась за ним, не задумываясь, повинуясь беззвучному, необъяснимому словами зову.
Мокрый снег хрупал под ногами, проминался, принимая в себя ноги по щиколотку. Снегоступы-плетенки жалобно трещали, временами цепляясь за сучья поваленных лесин, укрытых белоснежным ноздреватым ковром. Берза шла все быстрее, почти бежала, не разбирая дороги, ломилась сквозь сонный черный лес. Колючие ветки хлестали по лицу, она не замечала их. Как одержимая рвалась вперед, едва различая приметные места. Вот любимая елочка-шатер. Сколько раз отдыхала она здесь, спрятавшись от всего мира под ее массивными колючими лапами, устало опустившимися до самой земли. Кормила крошками доверчивых синиц, да вела беззвучные беседы с Добрым Волком о снах. А тот сидел рядом с умным видом, вывалив язык и склонив голову на бок...
Вот и глубокий овраг с ручьем на дне.
Всплеск.
Стон.
"Подожди! Потерпи немножечко, не умирай!"
Плетенка на правой ноге, наконец, развалилась. Нога сразу провалилась по самое... откуда растет, короче. Вот навалило снега-то. За одну ночь всего.
Берза попыталась двинуться дальше. Увязла. Весулк скакал по сугробам, фыркая. Ему тоже тяжело. В другой раз Берза поулыбалась бы его смешным прыжкам, но не теперь.
Из-за облаков выглянуло солнце. Девушка зажмурилась. Огонек, сорвавший ее из дому, уже угасал. Берза разревелась беззвучно. Вздрагивая от рыданий, размазала слезы по щекам.
"Не умирай!"
Стон.
Берза рванулась вперед, едва не ползком добралась до края крутого обрыва. И увидела на дне человека.
* * *
Тьма окутала разум всего на одно мгновение, а потом он снова стал видеть. Хотя смотреть вокруг не на что.
Туман. Бледная дымка. Протяни вперед руку, и она по локоть утонет в холодной влажной мути, плотной пеленой застилающей глаза. Всего одно движение и руки нет. Здесь вообще ничего нет, только тусклая серая пустота, окутанная полумраком. Бесконечное пространство мертвой тишины. Ничто посреди нигде...
"Ты боишься смерти?"
Он ответил не сразу, но, все же, помедлив, кивнул.
"Смерть — это забвение, небытие. Я умру, и меня никогда уже не будет. Никогда-никогда. Это страшно. Я боюсь смерти, Стакир".
Кузнец покачал головой.
"Я всегда удивлялся, как вы можете быть хорошими воинами с такой верой".
"А что говорит о смерти твой народ?"
"Мы не боимся ее. Можно бояться тяжелой раны, бояться боли, но не смерти. Смерть — это река. Грань между мирами. Мы просто переходим реку, идя вслед за оленем, который указывает путь".
"Мы тоже идем через реку".
"Я знаю, вас везут в лодке. Но, ступая на другой берег, мы помним все, а вы забываете. Когда я умру, я не смогу вернуться назад, к тем, кто мне дорог, но я останусь самим собой. Я не исчезну. Вы, римляне, ошибаетесь. Не бойся смерти, Квинт. Ты не исчезнешь".
Провожая своего господина под знамя Орла, на войну, Стакир впервые назвал его по имени. Не как раб — как друг.
Негромкий всплеск за спиной заставил его обернуться. Тихая река. Круги на воде... Еле различимые волны, бесшумно накатывались на берег, ледяными ладонями касаясь босых ступней.
"Мы просто переходим реку, идя вслед за оленем, а вас везут в лодке..."
На мгновение ему показалось, что он увидел смутные очертания этой лодки. Какой это берег? Тот, где ждут? Или тот, с которого не возвращаются? Он ждал некоторое время, но никто не появился.
