Пес и волчица - [31]

— Понятно. Какие там воины? Много ли доспешных?

Асдула покорно отвечал. Легат внимательно слушал. Потом спросил:

— Ты большой вождь своего племени, Асдула?

— Совсем маленький, мой легат, — ответил тарабост.

— Пока не твой, — хмыкнул Базилл, — хочешь возвыситься, послужив Риму?

— Хочу, господин, — склонил голову Асдула.

— Сделаешь, что прикажу, награда не замедлит.

— Что прикажешь, господин?

В тот же день тарабост беспрепятственно покинул лагерь римлян вместе со всеми своими людьми и ускакал в Скопы.

— Если обманет? — спросил Базилла Гортензий.

— Посажу на кол, по их обычаям, когда доберусь. Он это знает.

— Ты так уверен в успехе, Луций? Что если варваров гораздо больше? Даже те десять тысяч о которох он говорил — серьезная сила.

— Я разбираюсь в людях. Этот ублюдок мать родную продаст. Я его страхом не ломал, за выгоду служить станет.

Все прошло по задуманному. Тарабост без труда проник в город, рассказав басню о том, как он самоотверженно пытался спасти неразумного костоправа, встретившегося с вождем римлян и своей дерзостью возбудившего в том жажду крови. Римляне казнили глупца, и ему, Асдуле Скарасу, не оставалось иного, кроме как бежать, дабы предупредить князя.

— Быстро идут, на пятки мне наступают. Думаю, завтра будут здесь.

Асдула убеждал вождей оставить Скопы, уйти в горы, но при этом утверждал, что римляне равны по силе дарданам.

— Они в поле сильны, а в горах мы их рассеем.

— Если они не превосходят нас числом, а равны по силам, как ты говоришь, почтенный Асдула, — сказал князь, — я вижу больше пользы в том, чтобы защищать Скопы. Не отдадим город на разграбление. Пусть лезут на стены, мы дадим им такой отпор, что запомнится надолго.

Асдула нехотя подчинился большинству, а в условленную ночь его люди составляли половину стражи у ворот. Справиться с остальными, ничего не подозревающими воинами, не составило труда и после полуночи, около третьей стражи по римскому счету, ворота города отворились перед римлянами.

Базилл-Агамемнон, вступил в Скопы к полудню. К этому времени резня на улицах почти сошла на нет. Горстка дарданов, ведомая Ратопором, смогла прорваться из города. Большая часть тарабостов сложила оружие, остальные — свои головы. Скопы горели три дня и превратились в груду головешек.

Допросив пленных, легат восстановил историю нападения на Гераклею. Дромихет, главный виновник, с горсткой своих то ли гетов, то ли даков, один Орк разберет этих варваров, затерялся в горах. На вопрос, сколько у него воинов, пленные тарабосты отвечали, что не меньше двух тысяч. Показания Глабра с их словами не сходились. Трибун уверял, что напавших на авангард варваров было немного и успеха они достигли лишь за счет внезапности, когда же Публий Гарса вступил в бой, фракийцы бросились наутек. Две тысячи не побежали бы от одной когорты. Это не простые коматы-пахари, а опытные головорезы. По всему выходило, что Дромихет ускользнул. Вывел большую часть своих бойцов по западной дороге, да козьими тропами. Где он теперь, откуда ударит? Ищи-свищи.

Тарабосты гнули шеи, косо поглядывая в сторону Асдулы, который ощущал себя чуть ли не богом. Впрочем, ему хватало ума поменьше попадаться на глаза Базиллу. Так, на всякий случай. Легат слово сдержал, провозгласил Асдулу князем дарданов и другом римского народа. Над воротами княжеского буриона Скарас водрузил на копье голову Кетрипора. У нового князя мигом сыскалась тысяча и одна обида на тех, кто еще вчера был равен ему по положению. Асдула упоенно мстил. За обидное слово, косой взгляд — голову долой. Все-все припомнил, любую мелочь. После того, как он выяснил, что легат намерен в Скопах оставить гарнизон, радости у князя поубавилось, но с другой стороны, уйдут римляне — а ну как эти овцы снова волчьи клыки покажут? Нет, пусть уж остаются, так спокойнее.

Базилла резня, которую учинил "друг римского народа", не заботила совершенно. Враг наказан, награбленное возвращено и готовится к отправке в Македонию. Солдаты получили Скопы на три дня, поменьше станут вздыхать, что с Митридата добычи не досталось (по крайней мере, тех золотых гор, которые обещал Сулла. Пленные горячо валили свои грехи на Дромихета и синтов, соседнее фракийское племя. Дромихет бегает, пусть его, легат не собирался за ним гоняться.

"Я предпочитаю заниматься захватом и удержанием крепостей".

Один легион Базилл распределил по ближним крепостям вокруг спаленной столицы варваров, так, чтобы сторожить основные дороги. Нужно перезимовать здесь, а весной вернуться к Сулле, добивать Митридата. Базилл не сомневался в том, что понтийский царь, несмотря на обещания Архелая способствовать заключению мира, еще попьет римской крови. Его надо уничтожить. Впрочем, это решать Сулле.

Второй легион под командованием Гортензия Базилл отправил в земли синтов. Налегке, без машин и обозов. Грабить. Даже если эти синты не нападали на Гераклею, ну и что? Солдатам нужна добыча. Пусть возьмут. Здесь, как показал пример дарданов — ее просто взять.

Конницу Базилл оставил при себе, ей в эту зиму предстояло поработать больше легионов — нужно найти Дромихета. Или хотя бы убедиться, что он убрался за пределы досягаемости. Уйдет — ну и пес с ним. А не уйдет... Должны же даки что-то жрать зимой? Они же хлеб не сеяли, не убирали. Значит, сами будут коматов грабить. Стая волков немаленькая, к людям выйдут. Люди и расскажут: где, когда, сколько. Расспрашивать — любимое занятие Гнея Остория. Общительный он, префект ауксиллариев.