Пес и волчица - [14]

Коматы не отвечали, исподлобья взирая на даков, запрудивших реку.

— Чего молчите? — насмешливо спросил другой всадник, — не рады, что ли?

— Не рады, — вождь сам ответил товарищу, — смотри, как глядят. Не иначе, в гостеприимстве откажут.

— Чего вам надо? — спросил седой комат, вышедший вперед.

Вождь спрыгнул на землю и подошел к старейшине, заложив большие пальцы за дорогой пояс.

— Отблагодарить вас хотим, союзнички, за помощь. Поспели вы вовремя. Нечего сказать.

— О чем ты?

— Тедженел, он и в правду не понимает, — сказал дак, оставшийся сидеть верхом.

— Не понимаешь? Или гонца нашего к Кетрипору не видал?

— Был гонец, в Браддаву ускакал, а с какой вестью, тарабост мне в том ответа не держит. Чего назад ползете? Пинка вам дали? Вижу, не пустые идете, — старейшина покосился на стадо, которое в этот момент с громким мычанием переправлялось через реку.

Вождь дернул щекой.

— Спешим мы. Была бы хоть щепотка времени, я бы вас, тварей... — он замолчал, сжав пальцы правой руки в кулак и поднеся его к невозмутимому лицу старейшины.

Скрипнул зубами, повернулся, вскочил на коня.

— Ничего, старик, скоро узнаешь, любят ли боги предателей.

Дак злобно ударил пятками бока жеребца, тот обиженно заржал. Всадники спустились вниз и присоединились к колонне, которая, не задерживаясь, проползла мимо села и вскоре исчезла из виду: дорога завернула в лес.

Коматы недоуменно переглянулись.

— Чего это они, дядька Сар? — спросила одна из женщин, державшая на руках ребенка полутора лет. Еще один парнишка, постарше, цеплялся за подол.

— Видать, Гераклею не удержали, — ответил старик, — похватали, что смогли и драпают.

— От кого?

— От римлян, вестимо, — старейшина повернулся к мужикам, сжимавшим медвежьи рогатины, — Бебрус, надо бы засеку восстановить.

— Думаешь, отец, римляне следом пойдут?

— Пойдут. Наших толстозадых за набег наказывать. Вот только в первую руку нас спалят.

— Чего-то мало гетов, сотен пять не наберется — сказал один из коматов, — и Дромихета не видать.

— Стало быть, остальные другой дорогой драпают, на Керсадаву. Надо бы малого послать верхом. Предупредить.

— А может, римляне за ними пойдут, нас минуют? — спросила еще одна женщина.

— Может, минуют, — сказал Бебрус, — но засеку восстановить следует, а всем в Браддаву уходить.

— Эх, знать бы, докуда время есть, — протянул голос в толпе.

— Поспешать надо, — ответил Сар.

Времени не было. Осторий почти настиг даков, отступавших по западной дороге. Он и его люди видели совсем свежие следы большого отряда. Даки гнали стадо, тащили награбленное и потому шли не быстро. Скордиски обнаружили на дороге почти готовую засеку и возле нее шестерых молодых дарданов. Те, работу бросив, ударились было в бега, но один из них, совсем еще сопляк, сдуру пустил в сторону кельтов охотничью стрелу. Никакого вреда скордискам она не причинила, но разозлила их. Ауксилларии догнали дарданов и всех убили.

У пограничного села Осторий остановился и отправил одного из своих воинов назад, навстречу отставшим легионерам. Последнее время префект стал раздражителен и зол. Легкая рана в правом боку, возле подмышки, которой его наградил проклятый марианец, уже затягивалась, но сам факт ранения не в сече, а в поединке, Остория доводил до белого каления. Префект жаждал крови, однако дураком не был. С собой у него было всего две турмы из десяти. Легат посчитал, что этого числа для разведки достаточно, большую часть скордисков Базилл отправил по восточной дороге со вспомогательной когортой фракийцев под командованием римлянина, префекта Венулея и его заместителя из числа варваров — Реметалка. Осторий пребывал в уверенности, что даки там точно не пойдут. Префект жаждал драки, поэтому вызвался с малым отрядом идти в авангарде по западной дороге. В помощь Венулею он отдал своего опциона, единственного римлянина, не считая самого префекта, служившего в кельтском "диком крыле" и способного обуздать варваров, если возникнет такая нужда. Сейчас, наблюдая из укрытия за селянами, Осторий видел, что даже шести десятков всадников вполне достаточно, чтобы вырезать дарданов, но без ведома начальства в драку не сунулся.

Согласно распоряжению Базилла, девятая и десятая когорты шли впереди основных сил на расстоянии, приблизительно, полутора или двух миль. Командовать авангардом Базилл отправил Глабра. Трибуну уже не раз доверяли руководство отдельными отрядами и командующий в нем не сомневался. Клавдий имел репутацию человека с холодной головой, он никогда не кричал на подчиненных и даже допросы с пристрастием проводил, не повышая голоса. Впрочем, жертве от этого легче не становилось.

Догнав Остория, Глабр первым делом осадил порыв префекта, рвавшегося жечь и убивать. Он отдал приказ десятой когорте изготовиться к бою. Девятой когорте предстояло промаршировать мимо села обычным походным порядком. Трибун хотел посмотреть на поведение варваров. Он прекрасно понимал, что эти коматы-пахари вряд ли были в числе тех, кто разграбил Гераклею и не видел никакой нужды убивать их. Если они поведут себя, как покорные овцы.

Дарданы понятия не имели, как быстро могут передвигаться римляне. Асдула никуда не торопился, он собирался заехать в свое гнездо на западной дороге, и Веслеву достало большого труда убедить его поспешать. В итоге тарабост взял с собой только тех дружинников, которые сопровождали его в Скопы и всю дорогу сокрушался, что едет послом с такой ничтожной свитой — всего-то десять человек. Дескать — и опасно, и несолидно. Когда костоправ поинтересовался, учитывает ли тарабост семерых тавлантиев, его, Веслева, товарищей, Асдула лишь презрительно фыркнул. По мнению дардана, для посольства пятьдесят человек было бы в самый раз.