Первый вариант - [2]

Он отпустил их метров на сто-сто пятьдесят, и медленно двинулся следом. Он не боялся их потерять, точно зная, куда они направляются. Пока все шло по плану.

Они завернули за угол дома. Он сделал крюк и подошел к дому со стороны, чтобы не наткнуться на них, если они вдруг решат постоять у подъезда. Это было маловероятно, но сколько великих дел провалилось именно из-за таких маловероятных мелочей!

Двор был пуст. Накрапывающий дождик и холодный ветер разогнали по квартирам тех редких любителей вечерних посиделок, у которых до сих пор не проснулся инстинкт самосохранения.

Времени хватало. Ее этаж – девятый, лифт не работает. Он подстраховался, обойдя двор. Пусто. Он подошел к подъезду, увидев через подъездные окна, как его «подопечный» поднимается между седьмым и восьмым этажом, и потянул заранее смазанную маслом дверь.

В подъезде тихо. Лампочка на первом этаже выкручена, а свет со второго этажа почти терялся здесь, внизу, давая преимущество привыкшим к полумраку глазам. Все по плану. Это произойдет очень скоро.

Наверху хлопнула дверь, и в гулком колодце пустого подъезда послышались шаги. Сердце забилось как там-там. Громко, сильно, мягко. Шаги ближе, ближе. Вот мелькнула тень на втором этаже, и тут же сердце, ухнув последний раз, прекратило свои метания, заработав четко, как отлаженный мотор. Он выглянул сквозь дверное стекло на улицу. Никого. Пора.

На лестнице появилась фигура. Вот она миновала последний пролет, открылась дверь в «тамбур». Враг рядом.

– Саня! – почти ласково позвал он.

– Кто… – послышался развязный, ничуть не удивленный голос, и тень повернулась к нему лицом.

Он вложил в удар всю свою силу, всю свою злость и ненависть. Кулак обрушился на переносицу, отшвырнув противника к стене. Это была дань оскорбленному самолюбию и единственно отступление от плана. Дальше все шло, как по часам.

Поверженный противник попытался встать, ему в лицо мощную струю из газового баллончика. Саня зарычал, растирая обожженные глаза, все еще порываясь встать, но он достал короткую эбонитовую дубинку и рубанул чуть повыше уха. Противник дернулся и затих.

Это минут на пять, не меньше. Он спокойно вышел из подъезда, оставив дверь открытой, и огляделся. Чисто. Без помарок, как на директорском диктанте. Это, конечно, потеря драгоценного времени, но нужно, чтобы газ выветрился.

Двадцать секунд. Теперь назад. Этот дятел так и валяется, не шевелясь. На ощупь он снял заранее открытый навесной замок с подвальной двери. Очень удобно, когда в подвал можно попасть, не выходя из подъезда. Дождик не мочит.

Он подхватил тело, податливое и тяжелое, как большая тяжелая борцовская кукла, под мышки и потащил в подвал, не заботясь о том, чтобы оно не билось о ступени грязной железной лестницы.

В заранее выбранном закутке лежало все необходимое – доска, веревка, трехкилограммовая гирька и пластмассовая канистра с водой. Теперь за дело. Скоро эта падаль зашевелится.

Фонарик, подвешенный к трубе, освещал подвал желтым светом. Он крепко и умело, как в учебнике, связал бесчувственного противника по рукам и ногам, зафиксировав к какой-то трубе. При этом он следил, чтобы веревка не касалась тела, а шла по коже куртки. В ногах под веревку он подложил кусок полиэтилена. Так следы насилия сведутся к величине, стремящейся к нулю. Теперь пучок тряпья в начавший открываться рот, и закрепить кляп широкой лентой, чтобы не поранить губы.

Он осмотрел плоды своего труда, проверил узлы и остался доволен. Все по плану. Пора этой твари просыпаться. Он нагнулся и похлестал тихонько пленника по щекам, а когда тот зашевелился, плеснул в лицо воды из канистры.

Саня открыл глаза. Сначала в них было только непонимание, по мере прихода в сознание сменявшееся, последовательно, удивлением, узнаванием, изумлением, а потом злобой вперемешку с презрением.

– Ага! Я вижу, ты меня, наконец, узнал. Значит все – о`кей. Раз узнал, выходит, можешь соображать и поймешь, что происходит. Мне, как раз, и нужно, чтобы ты все понимал. Иначе будет просто неинтересно. Видишь ли, Саня, все дело в том, что ты мне надоел. И, как это ни банально звучит, нам двоим на этой маленькой планете тесно. А вчерашнее – лишь последняя капля.

Саня зашевелился, яростно вытаращив глаза и силясь что-то сказать. Судя по выражению глаз – не очень лестное. Он подошел поближе и не зло пнул связанного под ребра.

– Не рыпайся и смотри внимательно, на «бис» повторять не буду. Ты подонок и подохнешь, как последняя псина. Смотри и анализируй. Это последнее напряжение твоего нетренированного мозга перед смертью.

Он поставил короткую доску на бетонный выступ на уровне груди так, что один ее конец выдавался вперед и доска сохраняла неустойчивый баланс. На ту часть доски, что лежала на бетоне, он установил пластмассовую канистру с водой, а на выступающий конец – гирьку с привязанным к ней шнуром. Шнур он пропустил через торчащий из стены обломок арматуры, и свободный конец бросил приговоренному на грудь. Тот дернулся, но он его успокоил:

– Не бойся. Вешать тебя я не буду. Это слишком просто и ненадежно.

Он мрачно усмехнулся и достал из кармана гранату Ф-1, в просторечии – «лимонку». Ее черный, насеченный дольками корпус жирно блеснул в свете фонаря. Он ввернул запал и отогнул усики кольца. Саня ошалело наблюдал за его манипуляциями.