Первый ученик - [117]

Грош заставил себя коснуться влажного пятна на груди, ожидая взрыва боли, который отправит его в небытие. Но ничего не произошло. Да боль была, примерно как от свежего синяка. Он поднес к глазам пальцы, понюхал, мотнул головой и вытер руку о майку.

Игрок повторил его действия и уже открыл рот, чтобы прошепелявить очередную глупость. Макс уловил краем глаза движение и встретился взглядом с мужчиной в серой форме. Солдат прижал палец к губам, а потом указал вниз. Там на далеком склоне лежали два тела, одной в черной форме, другое — в джинсах и футболке. Боец шевельнулся и Грошев услышал знакомое клацанье, он держался на таких же страховочных тросах, что и студенты. Макс понял, что сделали ребята Цаплина, закрепляя карабин на его ремне. Убили его, не убивая.

Кровь, которой заляпали их одежду, была лишь видимостью, имитацией с резким химическим запахом.

Над головой продолжали раздаваться крики. Плакала не только Настя, тонкий, полный отчаяния писк, который уносил ветер, принадлежал Наташке. Игрок вздрогнул, и солдат снова прижал палец к губам, подкрепляя приказ пистолетом, направленным в их сторону.

«Не подведи меня, парень» — сказал Цаплин. Чертов Цаплин.

Леха отпустил балку, качнувшись на тросе, зацепился за следующую. Солдат нахмурился, качнув дулом. Игрок показал ему неприличный жест, и снова оттолкнувшись, припал к неровной каменной стене склона. Секундой позже пустой карабин глухо стукнулся об опорную балку, на которой была закреплена веревка.

Вопросы были излишни. Макс заставил руки разжаться и, отпрянув от бревна, последовал за другом. Краткий миг полета над пропастью, ветер снизу вверх, боль в спине. В животе собрался комок пустоты, а через миг он тоже уцепился за камень.

— Штреляй, если хочешь, — одними губами прошептал Игроков.

Солдат проводит взглядом второй ставший бесполезным карабин. Трос Макса повис в пустоте.

Больше Грош не оборачивался. Если их на самом деле хотели убить, сделали бы это куда проще, и внизу лежали бы настоящие тела.

Спуск был долгим. Пальцы заледенели, кожа на руках лопнула. Макс еще не раз пожалел, что не остался под скрипучей площадкой в компании солдата. Да, они оба пожалели.

Ночью пошел дождь. Он тихо шуршал по шиферной крыше. Сон не шел, слово за ночь, проведенную в доме художника, Макс выспался на несколько дней вперед. Вокруг старой керосиновой лампы, найденной Игроком в сарае, порхала, невесть как залетевшая в дом бабочка.

Хутор Иша все еще стоял пустым. Даже если на бумаге хозяйство успело обзавестись новыми хозяином, сюда тот пока не добрался. Леха тасовал колоду засаленных карт. Картонные прямоугольники то и дело выскакивали из сбитых пальцев и разлетались по полосатому матрасу. Не имея ни малейшего желания занимать спальню хозяина, они вытащили из кладовки пару тюфяков и бросили на пол. Зажгли керосинку, но заснуть не смогли.

За окнами шевелилась темнота, барабанная дробь дождя, скрип стен, и иллюзия, будто остального мира не существует.

Грошев положил перед собой телефон Корсаковой и табличку мертвого Куратора. Он взял аппарат, вбил фамилию, и запустил поиск. Шкала приема показывала одно неуверенное деление. Всего одно. Индикатор загрузки оббежал круг, потом второй, пятый, тринадцатый.

— Што ищешь? — спросил Игрок.

— Цаплина.

— Думаешь о нем пишут сощинение в шхоле?

— Что-то вроде того, — Макс сбросил поиск и уронил телефон обратно на матрас. — Слишком все сложно, слишком неправильно. Контрабандисты перевозят камни через границу, — он взял в руки табличку, — И это длится годами, если не десятилетиями. Следаки из Шоромы разгадали шифр. Да что там, его даже Марья Курусовна разгадала, — парень провел пальцем по выбитому номеру, — И каков итог?

— И какоф?

— Никакого. Тишина. Ни арестов, ни статей в газетах, ни орденов генералам, ни разжалований солдатам. Ничего. И даже эти из Шоромы куда-то пропали со своей картой. Вопрос — кто за этим стоит? Кто может быть настолько влиятелен, что не ходит даже слухов?

— Нефедыч?

— Вряд ли такое проворачивали под носом у куратора Инатара без его ведома. Но думаю, что за этим стоит кто-то покрупнее. Слишком все гладко, слишком усердно все делают вид, что ничего не происходит.

— Шаплин?

— Или кто-то еще ближе к острову Имератора.

— И слышать об этом не хощу, — карты в очередной раз посыпались из его пальцев.

Друг взял стоящую на полу бутылку воды, достал из кармана блестящий блистер, найденный в аптечке бывшего хозяина хутора, и швырнул в рот две белые таблетки.

— Не переусердствуй.

— Аха, теперь хоть говорить моху. Пощти.

— Сильно болит?

— Не, — Леха коснулся скулы, — Уше нет. Нащисто выбили, с осхолками я бы уше выл на луну, — он отставил бутылку, и спросил, — Камень у тебя?

Вместо ответа, Макс достал из рюкзака череп и торжественно поставил рядом с лампой. Друг хмыкнул:

— Выдумщих! Што теперь? Несем в бункер?

— Да.

— А нас пустят?

— Нет.

— Я потерял нить рассуштений, — Игрок задрал голову словно прислушиваясь к громкому шепоту дождя.

— Отдадим Дорогову. Сам вынес, сам и вернет.

— Если захошет.

— У него не будет выбора, — Грош сжал в кулаке табличку.

— Верю. Отправь сообщение и назнащ встрещу, — Леха указал на телефон.