Но секунд через тридцать я убедилась, что мое умение танцевать интересует зрителей в последнюю очередь. На лице Полин — ее я решила принять за индикатор — все едино отражалось такое изумление, словно я исполняла эльфийский стриптиз посреди кабинета бестиологии, для лучшей видимости взобравшись на чучело мгымбра чешуйчатого. Задействовав все свои запасы логики, я так и не смогла понять, что именно так ее поразило: то ли платье, по которому было ясно видно, что его сотворила не я, то ли Эгмонт, в паре с которым я танцевала.
Кстати, он не солгал мне, сказав, что не умеет танцевать. Но он был боевым магом с весьма приличным опытом — и двигался так, что я немедленно преисполнилась невольной зависти. Сомневаюсь, что в ближайшие лет так семь у меня получится хоть что-то похожее.
— Вы уже думали о том, где станете проходить летнюю практику? — спросил маг, отрывая меня от размышлений.
Я посмотрела на него с неменьшим удивлением, чем на Полин.
— Магистр Рихтер, сейчас же только начало просинца! До лета как пешком до Аль-Буяна…
— Значит, еще не думали, — констатировал он. — И зря. Вы лучшая студентка курса, и вам наверняка предложат практику при дворе. Вас устроит этот вариант?
— Нет, — твердо сказала я.
— Почему?
— Потому, что я собираюсь быть настоящим магом, а не притворным… прошу прощения, придворным, разумеется.
— Я надеялся, что вы ответите именно так… В таком случае как вам перспектива работы моим ассистентом?
— Вашим ассистентом? — рассеянно переспросила я. В этот момент мы как раз оказались рядом с Генри, и я не отказала себе в удовольствии полюбоваться его вытянувшейся физиономией вблизи. — А разве такая должность существует?
— Пока что нет. За полным отсутствием возможных кандидатов. Но если вы согласитесь, она появится.
— А чем нам предстоит заниматься?
Он пожал плечами:
— А чем обычно занимаются боевые маги? Вычеркните из списка Кансерратский легион, то на то и выйдет.
— А можно поконкретнее?
— Чудовища, исключая тех, что ходят на двух ногах и носят клинки. Стихийные бедствия, в том числе и магического характера. Вас, студентка Ясица, в перечень стихийных бедствий я, так и быть, не включаю. Хотя стоило бы… Если потребуется, вы сможете пройти курсы по контролю над климатом. Возможно — работа в ковенском Обществе Охраны и Регистрации Чародейства. Может быть — работа в ООП,[6] но это вряд ли. Зарплату не гарантирую, хотя, скорее всего, она будет. Зато за опыт ручаюсь… как и за то, что скучать вам не придется.
— Я подумаю, — серьезно сказала я. — Можно?
— Разумеется. Ведь, — он усмехнулся, — как вы отметили, сейчас только начало просинца.
— Когда мне нужно дать ответ?
— По окончании каникул, я полагаю. Вам хватит трех недель на размышления?
На размышления мне хватило и трех секунд, но этого я говорить не стала.
— За глаза.
— Вот и отлично, — подвел он итог.
Мы описали еще один круг, на этот раз пройдя совсем рядом от ошарашенно молчавшей алхимички. В глазах ее стояло немое недоверие; заценив степень такового, я немедленно возгордилась и мысленно погладила себя по голове.
Хотя, собственно, я-то здесь при чем?
Музыка смолкла. Воспользовавшись моментом, я вытащила свою руку из ладони магистра и отступила от него на шаг. Спиной я чувствовала взгляд Полин — честное слово, я бы не удивилась, если бы шлейф платья внезапно задымился.
Где-то далеко-далеко часы пробили полночь.
Все. Кончился старый год. Начался новый.
— С Новым годом, студентка Ясица, — ровно, без улыбки сказал Эгмонт.
Я хмыкнула, удивляясь сама себе. Как встретишь Новый год, так его и проведешь… еще полчаса тому назад мне было плохо. Очень плохо. И очень одиноко; не сказать, чтобы теперь я чувствовала себя всеобщей любимицей, но прежняя неумолимая тоска исчезла, точно ее и не бывало. Я — Яльга Ясица, Яльга-полукровка. Я должна быть одна, и я буду одна до тех пор пока не отыщется кто-то, кто будет таким же. Ибо я не хуже и не лучше прочих — я просто другая, и об этом никогда не стоит забывать.
Никогда.
И это, наверное, к лучшему.
И еще… я вдруг почувствовала неожиданно ярко и остро: мне девятнадцать лет, всего лишь девятнадцать, и путь мой развертывается передо мной, подобно отрезу ткани. Я не знаю, что ждет меня впереди; я не читаю будущее по чаинкам в пиале или по линиям на руке, но когда я смотрю вперед, то вижу солнце, освещающее дорогу.
Пыльный летний тракт.
Все будет хорошо; и музыка, льющаяся из замаскированных под занавесями амулетов, играла сейчас только для меня. Для меня одной. Горите, свечи, кружитесь, пары! — вам все равно, кто я, а мне все равно, кто вы. Но мир — весь мир! — будет сейчас моим.
Нет. Не так.
Он будет сейчас — мной.
Сейчас — и вечно.
— С Новым годом, магистр Рихтер. — Из вредности (я же рыжая, да? Имею право побыть немножко вредной!) я постаралась как можно точнее скопировать спокойный тон Эгмонта. Не получилось: мир жил сейчас со мной в унисон, и я почувствовала, что улыбаюсь, не умея скрыть своего счастья.
Наверное, это выглядело довольно забавно. Скорее всего; невозмутимый Рихтер склонил голову, пряча улыбку, а я вдруг услышала над ухом знакомый голос:
— Яльга? Ты танцуешь?
