Ну что ж. Все, что можно было сделать - сделано. А дальше - вся надежда на Господа Бога да на жилистый омоновский организм.
Свободная смена, отбой! Хорош шарахаться.
В половине второго Змей не выдержал. Два с половиной часа он, усевшись за стол в "штабе", честно старался занять свою голову составлением отчетов, разведсводок, проектами представлений на поощрение бойцов к предстоящему празднику и прочей писаниной. Растворившаяся в крови, но не нашедшая выхода в энергичных действиях лошадиная доза адреналина до предела обострила сознание. И, пока одна часть мозга честно трудилась над бумажной дребеденью, вторая также исправно создавала различные картинки-страшилки, в которых страдающий Пушной умирал от самых непредсказуемых последствий своего ранения. Прихлопнув очередную подобную фантазию, как гнусного комаракровопийцу, Змей встал и через полумрак коридора тихонько пробрался в кубрик. Стараясь не скрипеть половицами, подошел к кровати Пушного и, затаив дыхание, вслушался... Со всех сторон неслось разнообразное посвистывание, похрапывание, всхлипывание. Бойцы что-то бормотали во сне, кто-то тяжко ворочался на панцирной сетке. Пушной лежал неподвижно на правом боку, спиной к проходу. Белая повязка с темно-бурым пятном на виске время от времени высвечивалась багровыми бликами пляшущего в отверстиях печки-буржуйки огня. Дыхания его не было слышно. И Змей тихонько, вполголоса спросил:
Эй, брат-сапер, как дела? Живой?
Живой, живой! - Пушной повернулся на спину, сел на кровати, подтянув под себя ноги по-турецки и сердито добавил, - Командир, ты восьмой или девятый меня уже об этом спрашиваешь...только за последние полчаса.
Ну ладно, ладно... Волнуются, значит братишки...
Волнуются, - досада в голосе раненого прошла, уступив место легкой усмешке, - они мне своими вопросами уже вторую дырку в башке просверлили. Командир, сделай поблажку раненому: поставь рядом часового, чтобы сочувствующих отгонял. А то еще человек сорок меня не спрашивали, а спать охота - сил нет.
Котяра!
Слушаю командир. - Коренастая фигура проявилась из полумрака кубрика.
Ты у нас санинструктор?
Так точно!
А почему за покоем раненого не следишь?
Да я их уже гонял -гонял...
Вот тут, рядом, садись и отгоняй любого, кто ближе метра подойдет. А сам днем выдрыхнешься.
А если кто не послушается?
От моего имени - автоматом по башке и на кухню - картошку чистить на завтра.
И офицеров?
Размечтался...
Обманчива тишина кубрика. В разных углах сдержанные смешки прокатились. Обычно дрыхнет народ, как из пулемета поваленный, ни на какую стрельбу, ни на какие взрывы не реагируя. А сегодня - вон что творится. Сколько народу не спит, боятся прозевать, если вдруг товарищу помощь понадобится.
Улыбается в темноте Пушной. Укладывается поудобней. Горячая, пульсирующая боль в виске притупилась, теперь потихоньку ноет. Неудержимая дремота накатывает. Рядом на школьном стульчике Кот примостился.
Пушной, тебе сказочку рассказать, или колыбельную спеть?
Лучше спиртику спить.
Нельзя тебе, братка, пока спиртику. Шибанет в голову, а там-дырка. Могут мозги вытечь.
Да уж. Как там чукча в анекдоте говорил? Были бы мозги, однако - уже бы вытекли.
Погоди. Вот законопатят в госпитале твой котелок, убедятся ребята, что все в порядке, так тебе этот анекдот каждый второй напомнит... Ладно, спи.
Уплывает на мягких волнах Пушной. Улеглись на самое дно души смертный страх и тоска, взметнувшиеся было после колючего удара в висок. Спало, успокоилось неистовое желание выжить и, согретое излучением окружающих его сердец, ровным теплом разлилось по телу. Все будет хорошо, все будет хорошо...
