Аариф окаменел.
– Между нами ничего не было, Калила, – ровным тоном сказал он. – Не драматизируйте ситуацию оттого, что вы чувствуете себя одинокой и несчастной.
– Вы испытываете ко мне какие-нибудь чувства? – прямо спросила она, замирая от собственной смелости и от страха. Голос ее упал до шепота. – Вы что-нибудь чувствовали ко мне в ту ночь?
Аариф молчал. Калила даже не делала попытки понять что-либо по его лицу, наверняка зная, что это будет бесполезно.
– Даже если бы я вас любил, – наконец медленно сказал он, – это ничего бы не изменило. У вас, как и у меня, есть долг, который нам нужно выполнить.
– Но для меня это важно.
На секунду Калиле показалось, что Аариф, как и она, захвачен противоречивыми эмоциями. Повинуясь какому-то инстинкту, она положила руку ему на грудь и почувствовала силу и упругость его мышц под влажной рубашкой.
– Аариф, пожалуйста, – сдавленно произнесла она, не зная, о чем конкретно его просит.
К ее радости, он привлек ее к себе. Голова у Калилы откинулась назад, губы приоткрылись, но Аариф медлил. Она чувствовала разгоревшуюся в нем борьбу – долг против желания. Сама Калила уже забыла про долг. Прикосновения его рук, ощущение крепкого тела мигом оживили все воспоминания, ее восторг, испытанный в объятиях Аарифа в ту ночь в пустыне…
Она простонала, когда желание победило и он прижался к ее губам.
Только тогда Калила поняла, как сильно ей недоставало их близости и того упоения, которое она испытывала в объятиях Аарифа. Его язык вторгся в глубину ее рта, и почти сразу Аариф ее отпустил. Это было сделано так резко и неожиданно, что Калила чуть не упала.
Все еще одурманенная поцелуем, она открыла потяжелевшие веки и моргнула при виде ярости, исказившей его черты.
– Что тебе от меня нужно?! – хрипло потребовал он. – Хочешь вскружить мне голову, чтобы выставить меня абсолютным дураком и негодяем? Может, ты хочешь мою душу? Думаешь, тебе это поможет в браке с Закари?
Калила отшатнулась и побледнела.
– Нет… – невнятно пробормотала она.
– Хочешь услышать всю правду? Пожалуйста! – Аариф вздохнул, призывая себя успокоиться. – Я ненавижу себя за то, что произошло между нами. Что предал брата, семью, себя, пренебрег своим долгом. И даже если я признаю, что испытываю к тебе чувства, которые ты во мне вызываешь, это ничего не изменит. Это не значит ни-че-го, – по слогам закончил он.
Калила задрожала, ошеломленная яростью, с какой Аариф все это произнес. Он не стал ждать ответа и повернулся. Отчаяние побудило ее воскликнуть:
– А если у меня будет ребенок?
Аариф медленно развернулся.
– Насколько это вероятно? – чужим, незнакомым голосом спросил он.
Калила съежилась от его тона.
– Я… не знаю. Вероятность есть, но небольшая.
– Тогда у нас еще есть время.
– Ты в любом случае собираешься все рассказать Закари?
– Да. Я не смогу ему солгать.
– Понимаю. – Калила облизнула губы. – Но я бы хотела сказать ему об этом сама.
Аариф напрягся:
– Это мой долг.
– Да при чем тут долг! – не выдержала Калила. – Я знаю, что ты серьезно относишься к своему долгу, – уже спокойнее продолжила она, – но почему ты не хочешь подумать, как поступить в такой ситуации, чтобы было лучше для всех? Что, может, для Закари, для меня, для нашего брака было бы лучше, если бы ты поступился своим понятием о долге, пусть даже это означало запятнать свою совесть?
Аариф был явно задет ее словами. И Калила даже почувствовала какое-то мрачное удовлетворение.
– Если ты хочешь сказать ему сама, я не возражаю, – сдержанно произнес он.
– Спасибо, – выдохнула она.
Наступила тишина, заполненная горечью невысказанных слов. Калила не понимала, почему Аариф не уходит. Они смотрели друг на друга, и она подумала: «А о чем в эту минуту может думать он? Что, кроме пресловутого долга, может занимать его мысли? Что ему нужно от меня, если ему что-то вообще нужно? Что двигало им в ту ночь: желание забыть свой кошмар или он желал меня?»
Она набрала в легкие побольше воздуха.
– Если уж мы говорим начистоту, то в ту ночь, в пустыне, я отдалась тебе не потому, что была испугана или чувствовала себя одинокой. Я словно видела какой-то чудесный сон, превратившийся в реальность. Я не могла тебя любить – просто потому, что почти тебя не знала, – но, когда ты коснулся меня, почувствовала, что могу тебя полюбить. Со мной этой случилось впервые.
Мускул на щеке Аарифа дернулся. Калила приблизилась к нему и провела пальцем по его шраму.
– Я не знаю, почему ты так настойчиво твердишь о долге и не хочешь поговорить о нас? Может быть, это вызвано чувством вины или стыда… Но я бы хотела как-нибудь тебе помочь. Если бы ты только мне доверился, я бы разделила с тобой твою ношу. – Лицо Аарифа было неподвижно, но он закрыл глаза, и почти сразу Калила ощутила, как их снова связала какая-то невидимая нить. – Я только боюсь, как бы из-за меня ты не стал чувствовать себя еще более виноватым. Мне бы совсем этого не хотелось. Никто не виноват в том, что получилось именно так, а не иначе.
Аариф вздрогнул. На секунду он накрыл ее руку своей ладонью, прижал к щеке, а затем решительно отстранился.
Рука Калилы бессильно упала. Ком встал у нее в горле, когда она поняла, что она ничего не добилась своей честностью и Аарифа ей не переубедить.
