Первый особого назначения - [86]

Очутившись на улице, Степка остановился в нерешительности. Если прямо сейчас побежать в милицию и рассказать обо всем, поверят ли ему? Не поднимут ли на смех?

«К Андрею! Надо бежать к Андрею!» — решил Степка и вдруг услышал знакомый голос:

— Степа! Это ты?

Через улицу к нему бежала Таня.

— Куда ты девался? Я тебя уже два часа ищу.

— После, Таня, после, — зашептал Степка. — Я потом тебе все расскажу. Сейчас надо бежать к Андрею…

— К Андрею? Зачем? Он ушел в театр. С матерью. Я видела его.

Степка опешил.

— В какой театр?

— В обыкновенный. В городской…

— Ой, Таня! — упавшим голосом произнес Степка. — Что же делать? Ты понимаешь, тот барон, немец, он приехал, чтобы найти клад…

Даже в темноте было видно, какими огромными от изумления стали Танины глаза.

— Какой барон? Какой клад? Степа, что с тобой?

— Ну, тот барон, седой турист, который тебе «данке» говорил… Это Гришин хозяин… Бывший, конечно.

Нет, решительно Таня ничего не понимала. А от волнения Степка не мог объяснить связно и толково. И вдруг он умолк и замер. Под фонарем на другой стороне улицы он увидел барона. Немец был не один. Вместе с ним медленно шел по тротуару худощавый человек в короткой кожаной куртке — Степка видел и его среди приехавших туристов. Они шли не торопясь и о чем-то тихо разговаривали.

Степка поспешно юркнул в ближайший подъезд и втащил за собой Таню.

— Это он! — в волнении прошептал мальчик. — Надо следить за ним…

Таня больше ни о чем не спрашивала. Степкина тревога передалась и ей. Она только кивнула головой.

Иностранцы уходили все дальше по улице. Степка видел, как барон несколько раз оглянулся, словно проверяя, не наблюдает ли кто-нибудь за ним. Но улица в этот час была пустынна.

— Таня, ты не побоишься? — прерывисто прошептал Степка. — Ты не побоишься… если надо будет лезть в подвалы под Вовкиным домом?

И Таня взволнованно шепнула в ответ:

— Нет, Степа, не побоюсь.

— Тогда слушай… Этот немец приехал, чтобы отыскать сокровища. У него есть план… Мне Гриша сейчас рассказал, что этот барон еще во время войны хотел драгоценности взять… Но не успел. И вот он опять приехал… Надо пойти за ним, понимаешь? Может быть, он их куда-нибудь перепрячет. Тогда мы запомним место. А если унесет с собой, то… Вот у меня есть свисток… Пусть только дойдет до первого милиционера…

Тане некогда было даже удивляться. Степка, не договорив, выглянул из подъезда и потащил ее за руку.

Две маленькие бесшумные тени выскользнули из дверей и, пробежав немного вдоль домов, снова спрятались в пустом подъезде.

Так, крадучись, вбегая в подъезды и подворотни, Степка и Таня дошли следом за иностранными туристами до ворот дома номер двадцать…

Здесь барон и его спутник остановились. Ребята едва успели юркнуть в парадное. Не спрячься они так поспешно, барон, который оглянулся и внимательно осмотрел пустынную улицу, непременно увидел бы их.

Оглядевшись и не заметив ничего подозрительного, фон Гольц кивнул своему спутнику, и они скрылись в воротах дома.

Сердце у Степки застучало часто и громко. Он понимал, что теперь надо быть еще осторожнее. Ведь во дворе темно — там нет фонарей, как на улице. А в темноте нечаянно можно наткнуться на иностранцев.

— Не боишься? — шепотом спросил он у Тани.

Та мотнула головой.

— Пошли, — шепотом позвал он.

Ребята пересекли улицу и с опаской заглянули во двор Вовкиного двора. Двор был пуст.

— Степа, — тихо произнесла Таня. — Степа!.. Может быть, мы лучше подождем? Давай не будем лезть в эти подвалы…

— Что ты! А если они найдут сокровища и куда-нибудь их перепрячут? Нет, Таня, надо идти.

Что скрывать! Степке и самому было страшно, когда они с Таней спускались по каменным ступеням в черную глубину подземелья. Таня, держась за его руку, шла позади. И он чувствовал, как у нее дрожат пальцы. Он уже подумал, что, может быть, и правда лучше подождать возвращения иностранцев здесь, во дворе. Но в тот же миг увидел вдали, в коридоре слабый огонек. Нет, надо идти, идти вперед. Ведь барон мог знать и другой выход из подземелья! И, сильнее сжав Танину руку, он повел ее за собой.

Луч света впереди качнулся, и барон что-то сердито произнес по-немецки.

— Он говорит, что тут камень, — прошептала Таня в Степкино ухо.

Степка прекрасно знал этот камень, острым углом выступивший из пола, словно приподнятый вспучившейся под ним землей. Наверно, барон споткнулся о него. Степка и сам не раз спотыкался. Он помнил, что от этого камня коридор сворачивает вправо.

Хотя ребята много раз лазили в подземные коридоры, они никогда еще не заходили в боковые ходы, узкие и тесные, с низкими потолками: боялись заблудиться. А барон уверенно свернул в один из боковых коридоров. За ним, не отставая ни на шаг, повернул и его спутник. Должно быть, им трудно было идти по такому узкому коридору, потому что когда Степка и Таня заглянули в освещенный боковой ход, то очутились чуть ли не в двух шагах от туристов. Степка отпрянул назад.

— Хирхер! — донесся до него глухой голос фон Гольца. — Унд етц нах линкс. — И Степка вспомнил, что «хирхер» — это значит «сюда», а «нах линкс» — «налево».

Он снова заглянул в узенький коридор. Свет фонаря виднелся справа, за каменным выступом. Наверно, там иностранцы опять повернули в боковой ход. Степке и Тане, конечно, легче было пробираться по узкому коридорчику, чем двум взрослым людям, один из которых к тому же был высок. Они без шума проскользнули к выступу, за которым скрылись туристы, и очутились перед входом в еще один коридор, оказавшийся более широким: по нему свободно можно было пройти рядом. Слабеющий, удаляющийся, словно угасающий, луч был виден теперь слева, в проходе, косо уходившем куда-то вниз.