Первый День Службы - [74]

Стратегия и тактика вырабатываются по ходу претворения намеченной программы в жизнь, сообразно обстоятельствам. Заранее предугадать здесь ничего нельзя, но стоит Шпале лишь взглянуть на происходящее своими глазами, и он уже знает, как себя повести, о чем говорить. Вот так Витька и жил, и дожил до того момента, пока все лимиты доверия и терпения иссякли. Имеются в виду, конечно, лимиты цехового начальства. Гулянок-то вон сколько, а цех один! И мастеру каждый раз соврать нужно что-то новое, свеженькое, оригинальное. Где столько фантазии набраться, чтобы на полгода хватило, Витька ведь не Шахерезада из «Тысячи и одной ночи!» Его предупреждали. Шпале ничего не нужно было повторять дважды, тем более трижды! Витька уволился по собственному желанию после бог знает какого предупреждения, когда чутье, которому Гроздев в таких делах доверял больше чем рассудку, подсказало ему: «Все! Больше тут ничего не сорвешь, струна натянута до предела!» Справедливости и правдивости повествования ради, следует упомянуть, что на Котлостроительном заводе приключилось со Шпалой еще одно замечательное приключение: его приняли в комсомол. Влез Витька туда, конечно, не по идейным соображениям, так как таковых у него, как у всякого нормального незакомплексованного человека просто не оказалось, а из спортивного удовольствия: «Неужели и меня примут? Вот будет концерт, если узнают, кого они вовлекли!» Хватали кандидатов из только что пришедших в цех «новобранцев» впопыхах, без всякого разбора. В первый же день прибежала откуда-то запыхавшаяся румяная освобожденный секретарь: «Ты еще не комсомолец? Готовься, будем принимать. У нас все комсомольцы, кому положено!»

Ничего себе, прямо скажем, девочка этот освобожденный секретарь! Теперь таких только в попзвездах да в заграничных борделях найдешь, — в «народ» уже не идут! Красивая, стройненькая, глазенки горят, груди торчком и на самом соске значек болтается. Так и хочется ухватить! Не за значок, конечно… Ну все — так все, а Витька что, хуже? Дали устав выучить. Он выучил. Когда на комиссии спросили, почему раньше не вступал, Шпала скромно сознался, что считал себя еще недостойным, потому, что не доказал делом верность идеалам коммунизма. «А теперь, считаете, уже доказали делом?» — спросила неизвестная жопастая тетя. Витька ответил, что в принципе, еще не совсем доказал, но намерен это сделать и притом в самое что ни на есть ближайшее время! Они все увидят! Чем? Ударным трудом, разумеется! К тому Гоздев присовокупил, что считает Маркса своим духовным отцом и учителем, читает его взахлеб. И вообще все свободное время он самообразовывается прямо бешенными темпами, жаль, что этого свободного времени нет. Что он друг всех угнетенных на свете. Шпала вообще любил участвовать во всякого рода комедиях, розыгрышах, и сейчас был доволен. Кажется, ему удалось разыграть этих деловых экзаменаторов. В своей биографии он, естественно, тюрьму и условный срок не упоминал. И все же!… Ну и бардак у них тут оказывается. Ведь его на завод детская комната милиции устраивала! На закуску были рукопожатия со всеми подряд членами. Во время смен потом приходилось заседать на комсомольских собраниях. Единственное, что запомнилось — там много было молодых девчонок. Когда Витьке попытались всучить комсомольское поручение, ореол коммунизма стал в его глазах безнадежно блекнуть. Шпала приболел, и с отчетом не явился. А когда его начали отчитывать за работу, обиделся и перестал ходить на комсомольские собрания вовсе. Позже деловые товарищи из заводской ячейки наконец-то Витьку раскусили и собрались из рядов своих почетных исключить, но не тут то было! Гроздев доказал верность идеалам коммунизма ударным трудом уже на Шиферном комбинате. Так что Котлостроительный завод можно по праву считать той заводской проходною, что в люди вывела Шпалу. И не только его одного!

Ничто в жизни не происходит зря! Потом, в армии, Витка расплатился своим комсомольским билетом вместо военного за то, что не отдал какому-то майоришке честь. У них в стройбате ниже полковника честь не принято было отдавать. И вот, когда их рота была в командировке на Энкермане, Витька шел себе по улице военного городка, никого не трогал, а навстречу ему этот майор из авиации. Шпала рассудил, что не велика птица для солдата королевских войск майор, прошел мимо без внимания. В спину услышал:

— Товаришь солдат, остановитесь!

Пошел быстрей. Майор оказался голосистый, поднял крик (из за чего — спрашивается!). Откуда-то выбежал патруль. Витька знал городок еще очень слабо, поэтому решил не удирать. Гроздева схватили под не слишком белые рученьки, подвели к майору.

— Почему не отдали честь, товарищ солдат? — осведомился «кожедуб» (всех летчиков между собой они называли кожедубами).

— Извините, товарищ майор, я вас не заметил!

У летчика от удивления и гнева аж фуражка на голове подпрыгнула.

— А почему вы не остановились, когда я вас окликнул?!

— Не может быть, товарищ майор, меня никто не окликал!

Сын мертвой петли свирепел, но держался!

— Ну как же, я вам крикнул: «Товарищ солдат, остановитесь!» — вот, и патруль это слышал!