Первые впечатления - [104]

Нажимая на газ, чтобы поскорее попасть в Арундел, Гренвилл вновь и вновь размышлял о художнике и о том, что побудило его написать загадочные строки на дверце чердака. Да, Тиррелл не был большим художником, но, возможно, он смог оценить гениальность других, творивших в столь любимом им Париже. А что случилось бы, привези он домой работы импрессионистов? Скорее всего его отец – деспот и консерватор – просто сжег бы дурацкие картинки. И Брэддон решил – Тиррелл смог предвидеть, что когда-нибудь полотна оценят по заслугам. Но как сделать так, чтобы они остались в семье и пережили поколения лишенных вкуса владельцев? Как спасти картины, которые может уничтожить любой самодур – если не его собственный отец, то кто-нибудь из правнуков?

Должно быть, Тиррелл очень хорошо знал традиции своей семьи, их любовь к родному поместью, тщеславие и маниакальную страсть беречь все, что им принадлежит. Они не станут уничтожать вещь, созданную другим Фаррингтоном. И когда художника вынудили вернуться в родное поместье, он посвятил остаток жизни тому, что рисовал акварельными красками свои посредственные картины поверх гениальных холстов, хранивших шедевры живописи импрессионистов. И он изобразил на них именно то, что тешило самолюбие Фаррингтонов, – их портреты и их собственность. Тиррелл Фаррингтон рассчитал правильно – тщеславие семьи спасло шедевры. Столько лет они ждали своего часа, неприкосновенные под тонким слоем акварельных красок, ждали того, кто разгадает загадку художника и найдет «то, что дороже злата».

«Пятью пять и трижды три» – это указание размера картин.

«Дороже злата то, что внутри» – Тиррелл оказался человеком с тонким вкусом и сумел понять, что когда-нибудь полотна импрессионистов станут действительно дороже злата.

«Десять раз по десять, и сказка про меня» – он оставил более сотни картин и знал, вернее, надеялся, что, когда их обнаружат, о нем станут рассказывать легенды и сказки.

«Ищи талант и не забудь меня» – ну это совсем просто: нужно искать работу талантливого художника под мазней того, кто ее скрывал. А его имя, имя посредственного художника, станет наконец знаменитым, и еще очень долго и с признательностью о нем будут вспоминать многие.

Брэддон был горд, что сумел разгадать загадку, и рад находке. Ему очень хотелось сразу же рассказать обо всем Иден, но похищение Мелиссы отодвинуло все остальное на второй план. А еще Гренвиллу стало не по себе, когда он увидел, какими глазами Макбрайд смотрит на Иден. Она сама думала только о дочери, но сидящий рядом мужчина не мог совладать с собой, и его страсть была очевидна любому.

«Они стали любовниками, – подумал Гренвилл, и отчаяние затопило душу. – Как я мог, что я наделал, глупец, – побежал искать утешения к женщине, которую никогда не любил!» Что теперь делать? Повеситься на дереве в ее саду? А может, его проницательность и то, что он сумел разгадать загадку Тиррелла, помогут ему вернуть Иден?

К тому же в Арунделе Гренвилл встретил далеко не теплый прием. В Фаррингтон-Мэноре он сразу же попал в руки агентов ФБР, которые подвергли его унизительному обыску. А потом Макбрайд заявил ему, что Иден спит и еще долго не проснется.

И Гренвиллу пришлось излагать свои соображения относительно картин и стишка-загадки двум агентам ФБР. В результате агентство вызвало экспертов, которые должны были привезти специальное оборудование, позволявшее узнать, какие именно полотна скрываются под акварелями, не засовывая их под душ.

Иден спустилась в столовую в четыре часа. Под глазами ее темнели круги, и она была неестественно спокойна. Она молча съела обед, который ей подали, кивнула Гренвиллу, но не выказала ни малейшего желания говорить с ним.

И лишь выходя из комнаты и пройдя совсем близко, она сунула ему в руку записку. Гренвилл сжал кулак и молча смотрел, как она с трудом, еле передвигая ноги, поднимается по лестнице. Затем он извинился и вышел в туалет. Там Брэд прочитал записку, из которой узнал, что похититель связался с Иден и ради Мелиссы она просит его помочь. Пусть Брэд ждет ее на той стороне моста в одиннадцать. На листке еще была приблизительная карта с указанием места, куда нужно доставить ожерелье.

Гренвилл знал, что записку следует отдать Макбрайду. Но с другой стороны, он вдруг увидел еще один шанс вернуть себе Иден. Она доверилась не агенту, а ему, Гренвиллу. И он не мог предать ее. Он уже сделал это один раз – когда Мелисса приехала к матери, он сбежал, сбежал, вместо того чтобы остаться с любимой женщиной и бороться за нее. Теперь он стыдился и своего бегства, и встречи с Кэтлин.

Гренвилл порвал листок в клочки и бросил их в унитаз. Пару раз спустил воду. На этот раз он не подведет Иден. Спокойно простившись с Макбрайдом, он отправился домой, открыл шкаф, где хранилось оружие, достал свой револьвер и позаимствовал пару пистолетов кузена. Все оружие Гренвилл спрятал в джипе. Затем сел за компьютер и тщательно изучил местность, указанную Иден на карте. Закончив эту работу, Брэд поехал к дяде, который жил в доме для престарелых. Старик с трудом отличал детей от внуков, но прекрасно помнил прошлое и знал всех и каждого в Арунделе. К моменту возвращения домой Гренвиллу была известна история заброшенного дома и всех его обитателей за последние сто пятьдесят лет. А еще он знал номер телефона человека, который вырос в этом доме и ориентировался в окрестностях, как никто другой. После разговора с ним Гренвилл почувствовал себя готовым встретиться с любым противником. Но, поразмыслив еще немного, он снял телефонную трубку.