Первые сполохи войны - [76]

Шум за спиной вывел его из задумчивости. Он обернулся и увидел сгрудившихся у входа в тронный зал солдат. Они смотрели на него из-под забрал бронекостюмов. Что выражали их взгляды, он не видел, но прекрасно знал. Их снаряжение и оружие вышло из строя. Скоро скафандры превратятся в гробы, и они навсегда окажутся запертыми в них. Высокие технологии не выдерживали испытания магией.

– Если вы не хотите умереть, снимайте броню, – устало сказал Прокс. Он не испытывал вражды к этим людям, прилетевшим за ним. Он не хотел лишних смертей. – Ваша война закончена, и единственный, кто может вам помочь, это я. – Он отвернулся от пришельцев и вновь посмотрел на Листи. Вот так оставлять ее одну, в пустом зале, куда обязательно придут крысаны, он не хотел. Алеш думал, какое погребение устроить для Матери всех сенгуров, и то, что будут делать дальше лжедесантники, его мало волновало. Послушаются – он подумает, как с ними поступить, нет – умрут, как умерли все остальные, кто себя считал способным противостоять этому миру.

– Снять защиту! – услышал он приказ, прозвучавший в тишине неестественно громко. И это для Алеша стало толчком. Он понял: Листи надо отнести к ее народу. Сенгуры должны иметь будущее ради памяти о своей первой Матери. Ради той жертвы, которую Листи принесла, чтобы он, Алеш, мог жить.

– Сержанты есть? – спросил Алеш.

Вперед вышел мужчина лет тридцати.

– Капрал Оринг Шантарье, сэр.

Прокс невесело усмехнулся. Скорее утверждая, чем спрашивая произнес:

– Пальдонийцы.

Он понял это по фамилии капрала. На Пальдонии фамилии жителям давали по местности или по району города, в котором они родились. И в одной деревне могла быть сотня Шантарье и еще сотня Совирьен. И если спрашивали, это какой Шантарье, то, например, отвечали: тот, у которого дом угловой и трое сыновей. Местным все было понятно, а приезжих в Пальдоне не было. А для государства у каждого был свой персональный идентификационный код.

– И что вас сюда занесло, капрал, в нарушение закона? – недоуменно покачал головой Алеш. Он думал, что за ним прибыл отряд оперативников главка, а тут вон что, оказывается. Солдаты Автократии собственной персоной. – Вы должны понимать, что стали международными преступниками. Завтра при облете пустыни спутник просканирует окрестности, определит несанкционированное вмешательство и вас всех уничтожит.

– Сэр, мы только выполняли приказ своего командования, – твердо ответил капрал. – И если нам предстоит умереть, мы умрем с честью.

– Да, с честью, – повторил за ним Прокс. – Умереть это самое простое, что может сделать человек. Жить, капрал, значительно труднее. Ваши товарищи уже погибли. Корабль и экипаж тоже уничтожен этой планетой. Здесь повсюду смерть.

Капрал замялся.

– Ну… может, существуют возможности избежать этого? – Он и все остальные с какой-то детской надеждой смотрели на Прокса.

Умирать им не хотелось, несмотря на высокопарные слова, и Алеш это отчетливо понял.

– Я тоже не сторонник ненужных смертей, капрал. Человек рожден, чтобы жить и исполнить свое предназначение. – Он немного постоял в раздумье. – Прикажите своим людям взять кровать и осторожно понести ее.

Капрал кивнул и взмахом руки послал отделение выполнять распоряжение незнакомца. Хотя кто это был, он догадывался.

Капрал вел своих людей по единственному свободному коридору. Дрон остался далеко позади, уснувший мертвой грудой металла. Их ружья годились разве что как дубины, и каждый последующий шаг давался все труднее и труднее. Ужасная планета, такая беззащитная на первый взгляд, захватила их в свои смертельные объятия. Сжала тисками, перемалывая одного за другим, и не отпускала. Отделение медленно и обреченно брело на тусклый огонек света в конце бесконечного подземного тоннеля. Коммуникатор пискнул затухающим криком: «Мы гибнем!» – и погас. Корабля, на котором они могли бы улететь обратно, тоже не стало. У них не осталось надежды вернуться. Они шли дальше, еле передвигая ноги, на свет огонька, как ночные мотыльки, бездумно и обреченно.

Они вошли в большой освещенный зал с коврами и оружием по стенам. В глубине, к ним спиной, склонив голову, стоял одинокий человек в древних доспехах. Он смотрел на женщину, укрытую покрывалом, и видно было, как ссутулилась его спина. Бойцы сгрудились и зашептали:

– Капрал, это тот, за кем мы прибыли?

– Не знаю, парни. Нам уже все равно.

Человек обернулся. Равнодушно посмотрел на них, без угрозы или тени страха. Затем устало сказал:

– Если вы не хотите умереть, снимайте броню.

И они безропотно подчинились.

Листи проносили мимо замерших Прокса и капрала.

– Кто это? – не удержался от вопроса Шантарье. – Красивая.

– Это повелительница одного местного народа, капрал. Мать всех сенгуров. Она уничтожила ваш корабль на орбите и погибла сама. – Алеш удостоверился, что кровать по дороге не развалится, и открыл портал в разрушенный город. Перед пальдонийцами развернулось марево, и они оторопело замерли. – Идите в портал, я следом, – приказал Прокс. – И ничего не бойтесь, я контролирую процесс.

Сначала сквозь непрозрачную багровую пелену, закрыв глаза, шагнул капрал. Его сердце бешено стучало. Но он доверился этому чужаку и повел за собой свое отделение. За ним, осторожно неся кровать, прошли бойцы. Прокс оглядел пустой зал и свистнул. Из щелей вылезли двое «колпаков».