Первые шаги за гранью - [67]

Критический успех! Способность «Провоцирующая аура покорности» пробуждает в Тауэре Грубе нездоровый интерес к зачарованным картам… И их единственной известной ему обладательнице.

Глава 18. Праздник, часть 2

Игре «птицы справедливости» на самом деле скорее подходило название «крылатые существа справедливости», потому что на картах были изображены помимо птиц грифоны, драконы, ангелы, горгульи, химеры, и ещё черт знает кто. Очередные трудности перевода.

Участники делились на две команды, набирали начальную руку карт каждый, после чего кидали жребий, какой команде первой атаковать. Один из атакующих выбирал комбинацию карт из своей руки — «звено», и клал её на стол, рубашками вверх. Он же выбирал «направление атаки» — одного из игроков команды соперников. Защищавшаяся команда затем выкладывала своё звено… Каждый игрок, однако, мог положить только по одной карте. Атакующие вскрывали свои карты, после чего определялся победитель. Вот тут всё становилось сложнее.

У каждой карты был числовой показатель силы, определявший, собственно, её силу. Помимо этого, все карты делились на четыре масти, или фракции: небо, мрак, пламя, зима. Ещё каждая карта обладала особым свойством — оно было написано на лицевой стороне. Свойства были довольно простыми, например: «+1 силы если у врагов карта мрака», или «неуязвима для карт зимы с силой меньше 3». Только вот карт было дохера и больше. А ещё существовали особые комбинации, которые, сука, надо было знать наизусть. Три дракона получали удвоенную силу. При наличии в звене ледяного и огненного фениксов всё звено было неуязвимо для карт пламени и зимы. В общем, исход столкновения звеньев считался хитровыдуманно. Но в конечном итоге всё сводилось к трём вариантам: победе одной из сторон или ничьей.

Если побеждали атакующие, то все карты защитников «умирали» и шли на кладбище, а тому игроку, которого атаковали наносился урон. В качестве «очков жизни» в игре использовались фишки. Если же побеждали защитники, на кладбище шли карты атакующего игрока. После этого команды менялись ролями. Когда каждая команда побывала и в атаке, и в защите, раунд кончался, и каждый игрок вытаскивал из общей колоды новые карты — пополнение. Затем игроки могли обменяться картами с союзниками, однако менять можно было только одну карту.

Когда у одного из игроков кончались фишки, он выбывал, и команда продолжала играть без него, что заметно ослабляло её в защите. Выигрывали, понятное дело, те, кто вышибал из игры всех игроков команды противников.

Причём здесь была справедливость, Вика так и не поняла. Зато карты были красивенькие. И явно не ручной работы — дублировавшиеся карты были одинаковы до последнего штриха.

— Теперь обсудим дань, — сказала Тангу, закончив объяснять правила.

— Дань? — спросил Эрик.

— Плата проигравшей команды победителям.

— Ставки, — пожала плечами Мария.

— Нет, дань, — строго сказала Тангу.

— Ну дань так дань…

— Кодекс азартных игр и спортивных пари говорит, что проигравший всегда обязан платить победителю деньгами, если не было иной договорённости. Плата может быть символической, однако она обязана быть. В случае, если дань не была оговорена до начала игры или пари, проигравший может заплатить по своему усмотрению, сколько считает нужным. Если одна из сторон хочет получить или отдать дань какой-либо услугой или предметом, чья стоимость сомнительна, денежный эквивалент должен быть заранее оговорён. Если обе стороны желают подобного, необходимо лишь взаимное согласие, денежный эквивалент можно не оговаривать.

— И вот тут я должен сказать, что хочу увидеть в действии «шепчущий суд», чем бы это ни было, леди Вуднайт, — сказал Груб, — Назовите свою цену… Я имею ввиду, цену демонстрации этой магической карты.

— Я отказываюсь ставить её за любые деньги.

— Я не говорю о том, чтобы забрать у вас артефакт, леди Вуднайт, я всего лишь хочу, чтобы вы показали мне и моим подчинённым как он действует. Ну или хотя бы мне.

— Всё равно отказываюсь. Лучше дайте мне ещё алкоголя… Смех Грыдваля отличный напиток, к слову.

Разговоры про шепчущий суд и долгое перечисление правил карточной игры вернули Виктории напряжение. Она снова начинала думать о том, чему учила Яо… А вместе с тем, вспоминать шепчущий суд. И ночь тысячи кошмаров. По цепочке, одно воспоминание всплывало за другим, за каждой тревожной мыслью приходила следующая, полученные от Яо знания накладывались на пережитое в Верданте, где-то на краю сознания вертелись десятки вопросов, подвергающих сомнению привычную картину мира, а Вика была готова поклясться, что слышит смех Азы-Лисс-Уторы. «Вот поэтому мне и надо напиться… Мария, сука, ну нахер ты вспомнила про шепчущий суд?»

— Прости, — телепатически сказала Мария, уловившая пускай не мысли подруги, но её эмоции.

— Увы, леди Вуднайт, но вы находитесь на границе опьянения, допустимой во время радлитоэ. Я не могу позволить вам дальше напиваться, — стоял на своём Груб.

Виктория издала подобие утробного рыка.

— Значит, принуждать меня использовать артефакт, способный всех нас погубить можно, а позволить мне вволю бухать чтобы расслабиться нельзя? Вызывать у меня одни из худших воспоминаний в моей жизни, раз за разом напоминая про шепчущий суд можно, а мне тем временем нельзя бухать чтобы снова про это забыть? У меня были просто охренительно напряжённые пять суток после того, как я… выполнила твою просьбу, Тауэр Груб, но мне нельзя отдохнуть как я того желаю? Да ну нахер!