Первые шаги в жизни - [54]

— Господи, как бы мне хотелось узнать, чем кончился вчерашний день? Оскар должен был завтракать в «Канкальской Скале», а вечером быть у какой-то маркизы…

— О, не беспокойтесь, рано или поздно все его секреты откроются, — сказал муж. — Неужели вы верите в эту маркизу? Бросьте! Пылкий и склонный к мотовству малый вроде Оскара за червонцы всегда найдет каких-нибудь мнимых маркиз. Вот увидите, в одно прекрасное утро он свалится вам на шею с кучей долгов…

— Вы уж не знаете, что бы только выдумать, лишь бы привести меня в отчаяние! — воскликнула г-жа Клапар. — Вы жаловались, будто мой сын проедает ваше жалованье, а он вам никогда гроша не стоил. Вот уже два года, как у вас нет ни малейших оснований дурно отзываться об Оскаре, он теперь стал вторым клерком, ему помогают его дядя и господин Моро, да и он сам получает восемьсот франков. И если для нас на старости лет найдется кусок хлеба, мы будем этим обязаны моему дорогому мальчику. До чего же вы несправедливы…

— Вы называете мое предвиденье несправедливостью? — язвительно возразил больной.

Но тут раздался резкий звонок. Г-жа Клапар побежала отпирать и задержалась в первой комнате с Моро, пришедшим, чтобы смягчить удар, который Оскар, вследствие своего легкомыслия, опять готовился нанести несчастной матери.

— Как! Проиграл деньги патрона? — плача воскликнула г-жа Клапар.

— Ага! Что я вам говорил! — загремел Клапар, появляясь, словно привиденье, на пороге гостиной, куда его неудержимо влекло любопытство.

— Но что мы теперь с ним будем делать? — спросила г-жа Клапар, которую горе лишило чувствительности к уколам мужа.

— Будь он моим сыном, — сказал Моро, — я бы спокойно отправил его тянуть жребий и, если бы ему выпал несчастливый номер, не стал бы нанимать ему заместителя. Вот уже второй раз ваш сын делает глупости из тщеславия. Ну что ж, может быть, на военном поприще тщеславие вдохновит его на подвиги и он сделает карьеру. К тому же шесть лет военной службы, наверно, образумят его, а так как ему осталась только диссертация, не так уж будет плохо, если он потом все-таки вернется к адвокатуре и, уплатив, как говорится, налог кровью, сделается в двадцать шесть лет поверенным. По крайней мере на этот раз он будет строго наказан, он многое узнает на опыте и привыкнет к субординации. Перед тем как пройти стаж в суде, он пройдет определенный стаж в жизни!

— Если бы вы могли произнести такой приговор над собственным сыном, — сказала г-жа Клапар, — значит, сердце отца совсем не то, что сердце матери. Мой бедный Оскар — солдат?..

— А вы что же, предпочли бы, чтобы он совершил бесчестный поступок и бросился вниз головой в Сену? Стряпчим ему уже не бывать, так вы считаете его достаточно разумным, чтобы стать адвокатом?.. А какая участь ждет его? Прежде чем остепениться, он успеет окончательно стать шалопаем. Дисциплина же по крайней мере вам его сбережет.

— Нельзя ли ему поступить в другую контору? Его дядя, Кардо, конечно, даст денег на заместителя, а Оскар посвятит старику свою диссертацию.

В эту минуту они услышали, что подъехал экипаж; в нем были пожитки возвращавшегося к матери несчастного молодого человека; вскоре появился и он сам.

— А, вот и ты, господин любезник! — воскликнул Клапар.

Оскар поцеловал мать и протянул г-ну Моро руку, но тот отказался ее пожать. Оскар ответил на это презрение взглядом, которому укоризна придала несвойственную ему дотоле смелость.

— Послушайте, господин Клапар, — сказал этот мальчик, вдруг ставший взрослым, — вы чертовски надоедаете моей бедной матушке, и это ваше право; на свое горе, она вам жена. Но я — другое дело! Через несколько месяцев — я совершеннолетний; и будь я даже несовершеннолетним — вы не имеете надо мной никаких прав. Благодаря вот этому человеку мы у вас никогда ничего не просили, я не стоил вам ни гроша и решительно ничем вам не обязан; поэтому оставьте меня в покое.

Клапар, услышав эту отповедь, удалился снова в кресло у камина. Слова второго клерка, скрытый гнев, кипевший в этом двадцатилетнем юноше, только что получившем жестокий урок от своего друга Годешаля, навсегда отбили у больного охоту к дурацким выпадам.

— Это только увлечение, и вы поддались бы ему совершенно так же, как и я, будь вы моих лет, — сказал Оскар, обращаясь к Моро, — оно толкнуло меня на проступок, который Дерош считает серьезным, а на самом деле это всего-навсего оплошность. Я гораздо больше виню себя в том, что принял Флорентину из Гетэ за маркизу, а ее приятельниц за светских женщин, чем в том, что проиграл полторы тысячи франков после кутежа, когда решительно все, даже Годешаль, были пьяны. По крайней мере на этот раз я причинил вред только себе. Все это меня исправило. Если вы, господин Моро, согласны мне помочь, то даю вам клятву, что те шесть лет, в течение которых мне придется пробыть клерком, прежде чем сделаться стряпчим, пройдут без…

— Постой, — остановил его Моро, — у меня трое детей, и я не могу брать на себя никаких обязательств…

— Хорошо, хорошо, — обратилась к сыну г-жа Клапар, бросив на Моро укоризненный взгляд, — твой дядя Кардо.

— У меня нет больше дяди Кардо, — ответил Оскар и рассказал сцену, разыгравшуюся на Вандомской улице.