Первые. Наброски к портретам - [54]

Разумеется, ни Ивницкий, ни Галий никогда врагами народа, как и тысячи других безвинно репрессированных, не были.

Вот что писал Галий в заявлении на имя Селезнева 7 июня

1939 года.

«…29 ноября 1937 года я был арестован органами НКВД, работая председателем Краснодарского горсовета. 31 мая сего года за прекращением дела следствием я был освобожден из‑под стражи. Таким образом, я просидел подследственным в тюрьме 18 месяцев. То, что я пережил за эти 18 меся цев, будучи подследственным, этого я не переживал за всю свою 43–летнюю жизнь.

Если я не могу этого сказать всякому и каждому, даже близким и друзьям, находясь уже на свободе, вполне по понятным причинам — не давать повода подрывать авторитета органов НКВД в борьбе с действительными и подлинными врагами народа, то скрыть этого от партии я не могу и считаю невозможным. Поэтому я решил кратко изложить бюро крайкома в письменном виде.

Жизнь моя протекала в тюрьме так: с 29 ноября 1937 года по 20 апреля 1938 года я почти все время сидел в одиночке, в чрезвычайно тяжелых условиях холода и голода, без допроса и предъявления обвинения. 20 апреля 1938 года я был взят на следствие в здание бывшей адыгейской больницы в 62 комнату. Даже и тогда следствием официально не было предъявлено обвинение в письменном виде. Ко мне было предъявлено требование следователем в самой грубой форме разоблачаться в своих преступлениях. Конечно, ни о каком разоблачении и речи не могло быть, считая себя совершенно ни в чем не виноватым.

Следователь, не предъявляя мне никаких документов в обличение моей виновности, за исключением словесных ссылок других подследственных, начал ко мне применять методы физического воздействия, а методы эти были весьма внушительные. Первое: это я простоял беспрерывно 48 часов без еды и питья, на большее у меня сил не хватило. Затем был спущен в камеру с предупреждением, что если я не буду подписывать того, что предлагает мне следователь, ко мне будут приняты другие меры. Спустя 4 часа я был обратно вызван тем же следователем. И, действительно, ко мне были применены такие методы следствия, от которых я пришел к потере сознания и самообладания.

Сколько прошло времени, я не помню, но я пришел в сознание и чувство, лежа в углу кабинета того же следователя, униженный, оскорбленный и избитый. Ко мне подошел совершенно новый человек и предупредил меня о том, что я подписал какие‑то самопоказания, держа клочки бумажек в руке. Я заявил, что это ложь, и на требование ознакомить меня с содержанием этих самопоказаний мне было категорически отказано. Есть ли эти самопоказания и что в них написано, мне так и не было объявлено на протяжении всего следствия. После этого мне дали список лиц с фамилиями для меня известных людей, в том числе четырех моих родных братьев, требуя от меня на них показания, что я их завербо вал в повстанческую организацию. Я заявил, что это ложь. В этом списке значились и фамилии совершенно неизвестных для меня людей…»

И вот, пусть небольшая, но все же победа. На постановлении бюро крайкома ВКП(б) от 9 июля 1939 года стоит подпись Селезнева: Галия Федора Ивановича членом ВКП(б) восстановить.

2

Действовать Селезнев начал, в первую очередь сосредоточивая свое внимание на подборе достойных и проверенных кадров.

Ближайшим помощником стал председатель крайисполкома Павел Федорович Тюляев. Родом он был из села Покровка Самарской губернии. Из крестьянской семьи. Работал помощником секретаря сельсовета, делопроизводителем волисполкома, служил в ЧОН. Затем, будучи заместителем председателя Покровского сельсовета, он организует товарищество по обработке земли и по 1926 г. является его председателем. После распада сельхозартели работает зав. магазином. В 1927 г. — председатель колхоза им. Сталина Покровского сельсовета. Учился в Горском сельхозинституте (г. Орджоникидзе), который окончил по специальности агроном плодово — ягодного производства. Работал в политотделах МТС Пролетарского и Зимовниковского районов Азово-Черноморского края, а затем вторым секретарем Зимовниковского райкома ВКП(б) и первым секретарем Кущевского райкома ВКП(б). До назначения председателем крайисполкома работал заведующим сельхозотделом Краснодарского крайкома ВКП(б). Именно с Тюляевым, крупным организатором и честнейшим человеком, Селезнев совершил на Кубани множество грандиозных и патриотических дел

Вот какую установку Селезнев дал всему партийному активу края и, соответственно, себе: «…вопрос помощи новым работникам и бережного отношения к кадрам (замечу, что долгие годы сочетание «бережное отношение» в партийных рядах не произносилось, а если и говорилось, то для показухи — автор). В краевой партийной организации Краснодара много выдвинуто работников, с ними надо проводить работу, помогать им нужно. А если мы сопоставим с тем, как проводилась работа в бюро, в аппарате краевого комитета партии, какой стиль работы был, как мы обычно говорим, то можно сказать и свести этот стиль работы к тому, что направлялось дело так, чтобы скорее обругать, оборвать, вынести взыскание необоснованное, снять работника без объяснений, без совета, без проверки, без того, чтобы показать, как надо провести ту или другую работу».