Первые философы Индии - [14]

Всем этим течениям как «догматическим» (их последователи настаивали на том, что их тезисы истинны, а альтернативные ложны) противостояли здесь «скользкие угри» (амаравиккхепики), избегающие любого положительного ответа на любой вопрос, но выступающие в различных «позициях». В конечном счете, у «скользкого угря» ответ на вопрос о том, что такое благо и не-благо, существует ли другой мир или нет, единый: «Это не мое мнение. Я не считаю так, я не считаю иначе, я не говорю „нет“ и не говорю „не нет“», но в первой «позиции» он уклоняется от ответа, боясь оказать тому или иному мнению предпочтете, во второй — опасаясь привязанности и раздражения, в третьей — боится тех «расщепителей волоса», которые могут как специалисты в аргументации его посрамить, и в четвертой — просто по причине своего неведения (подробнее см. Приложение).

Многие из перечисленных «догматических» позиций воспроизводятся и в иных источниках. В некоторых же случаях выявляются и новые. Так, «Шветашватара-упанишада» (I. 2) называет тех, кто полагают, что первопричинами вещей являются соответственно время (кала), «собственная природа» (свабхава), необходимость (нияти), случайность (ядриччха), а также материальные первоэлементы (бхутани). Три последние позиции нам уже известны — это детерминизм, «окказионализм» и материализм, первая же означает, по всей вероятности, еще одну версию фатализма, тогда как вторая — критику концепции причинности как таковой (каждая вещь обусловлена только «сама собой» и ничем другим). Проблема причинности и фатализма отражается в обозначении и ряда других философских направлений. Джайнские тексты, например, называют ишваравадинов («теисты»), согласно которым состояния бытия индивида всецело зависят от божества. Правда, решить однозначно, действительно ли индийские «прототеисты» придерживались фаталистических воззрений или джайны таким образом интерпретируют их идею активного присутствия Ишвары в этом мире, достаточно трудно.

Индийские философы выдвигали доктрины и по более частным вопросам. Так, паривраджак Поттхапада рассказывает Будде, что четыре группы философов дискутировали проблему происхождения и сущности состояний сознания индивида (абхисанна). Согласно первым, эти состояния сознания появляются и «растворяются» беспричинно, по вторым, они неотличны от Атмана как субстанциальной сердцевины индивида (следовательно, не появляются и не растворяются в собственном смысле вообще), третьи полагают, что состояния могут быть обусловлены воздействиями наделенных «сверхсилами» шраманов и брахманов, четвертые — что воздействия исходят от небожителей.

2.

Было бы очень важно знать, как названные философские направления (а были перечислены лишь наиболее известные) соотносятся с тем, что допустимо условно назвать конфессиональными течениями или, более точно, религиозными общинами шраманской эпохи. Но ответ на этот вопрос однозначным быть не может. И джайны и буддисты, называя перечисленные доктрины, предваряют их обычно более чем общим «уточнением»: «есть шраманы и брахманы, которые считают…» Формула «шраманы и брахманы» оказалась настолько устойчивой, что она воспроизводится и в античных источниках. Но самое большее, что можно из нее извлечь, это то, что и брахманы по происхождению, и аскеты-шраманы по образу жизни сообща разрабатывали определенный круг философских вопросов, а также определенные способы их решений. О том, что «брахманы» не обязательно должны быть и брахманистами, т. е. философствующими традиционалистами, свидетельствует, например, хотя бы та буддийская классификация, в которой различаются три рода «брахманов»: адживики, нигантхи (джайны) и некие титтхии. Лишь третьи могут быть теоретически отнесены к брахманистам, и это подтверждается тем фактом, что весьма многие из философов, коих можно отнести к софистам и «диссидентам», были брахманами и по рождению и по образованию.

Ко времени начала проповеди Будды в Индии сложились четыре основные «конфессиональные» группы, к которым первые буддисты присоединились в качестве пятой.

Буддийские тексты выделяют прежде всего общины тапасинов («аскеты»), возглавляемые теми, кого, употребляя современный язык, можно назвать харизматическими личностями. Среди «аскетов» заметны общины «неодетых» аскетов (ачелака), название которых указывает на крайнее презрение к культурным достижениям своего времени и характеризует их как представителей «контркультуры», напоминающих греческих киников. Среди «неодетых» же выделяются адживики, чье название происходит от «образа жизни» (аджива), ибо именно своим экстравагантным стилем жизни они обращали на себя внимание недоброжелателей. По своему отношению к традиционным ценностям брахманизма адживики были однозначными «диссидентами», но наиболее непримиримое отношение к себе они вызвали у других «диссидентов» — джайнов и буддистов, с которыми очень остро соперничали, и притом небезуспешно, пользуясь немалым вниманием при дворе индийских правителей.

Согласно «Махасаччака-сутте», они расхаживают без набедренных повязок, эпатируют общество и облизывают руки после трапезы, так как не употребляют даже миски. Странствуя по городам и весям, они по возможности соблюдают измышленные ими правила, которые запрещают им принимать специально приготовленную для них пищу, а также пищу от беременной, от кормящей матери или оставшиеся после жатвы колосья в случае неурожая. Они — строжайшие вегетарианцы, не касаются мяса, рыбы и вина и уделяют особое внимание правилам питания. Тем не менее, они далеко не всегда придерживаются своих же правил, еще реже — норм нравственности и никогда — законов уважения к другим людям