Первозданная. Вихрь пророчеств - [13]

К причалу был пришвартован большой трехмачтовый фрегат «Ан Невеглах», над которым развевался бело-голубой флаг Королевского Флота. Вдоль борта корабля выстроились военные в темно-синих бушлатах; они держали ружья, направленные в сторону красномундирников. Из открытых пушечных люков зловеще выглядывали черные чугунные стволы, и у Имара не было никаких сомнений, что пушки заряжены и возле них несут вахту канониры, готовые по первой же команде открыть огонь.

А немного дальше на набережной стояло еще десятка два военных моряков – очевидно, с другого корабля, как раз находящегося в порту. Они все еще не могли решить, как им поступить – то ли уйти прочь, чтобы не связываться с поборниками, то ли поддержать своих сослуживцев. Появление колонны всадников в зеленой гвардейской форме положило конец их колебаниям; а разглядев среди вновь прибывших короля с лордом-командующим, они отбросили последние сомнения и тоже нацелили оружие на поборников.

Еще на прошлой неделе, в тот знаменательный день, двадцать четвертого гедрева, когда выяснилось, что под боком у Имара живут трое колдунов, Гарван, среди прочего, рассказал ему о тайном распоряжении Священной Канцелярии усилить наблюдение за хангованским портом и немедленно арестовать Фергаса аб Гвыртира, как только тот ступит на лахлинскую землю. В ответ Имар отдал флоту приказ встречать в море все торговые корабли с Абрада, перехватить лейтенанта, когда он будет возвращаться домой, и обеспечить ему надежную защиту вплоть до прибытия в королевский дворец.

Имар был уверен, что это остановит поборников, но, как выяснилось, переоценил рассудительность Айвара аб Фердоха, чье уязвленное самолюбие требовало хоть небольшого реванша за свое поражение в деле с кузинами ведьмака. Он отчаянно жаждал отыграться – пусть даже на лейтенанте аб Гвыртире, который по королевскому приказу отнял у него девочек и отвез их к ведьмам…

– А этих ублюдков еще больше, чем нам докладывали, – заметил генерал аб Рордан. – Похоже, успели подтянуть еще одну центурию[2]. Нам следовало взять с собой всю роту.

– Ничего, – сказал Имар, – надеюсь, до столкновения не дойдет. А если будут сопротивляться, мы просто дождемся подкрепления.

Когда пришло известие об этом противостоянии, генерал немедленно отправил на восточную окраину города, где дислоцировался ближайший армейский полк, курьера с приказом как можно быстрее отправить в порт два конных взвода и роту пехотинцев. Хотя на последних Имар не очень рассчитывал – и не только потому, что они должны были прибыть еще не скоро, а и из-за того, что в отличие от гвардии и гусарских полков, укомплектованных главным образом представителями дворянства, в пехоте служили в основном выходцы из низших слоев общества. Впрочем, и почти все военные моряки, за исключением офицеров, принадлежали к простолюдинам, но они чувствовали себя отдельной кастой, им был присущ вольный дух морских просторов, где не находилось места поборникам с их трибуналами и кострами. Время от времени руководство Конгрегации пыталось исправить эту неприятную для себя ситуацию, назначая на военные корабли своих официальных представителей, однако они с подозрительной регулярностью гибли от разных несчастных случаев. Да и тайные осведомители долго не жили – море их быстро убивало.

При приближении гвардейского отряда от поборников отделилась группа из десятка людей и двинулась навстречу. Среди них выделялись два офицера с высокими ранговыми отличиями. Их обоих Имар хорошо знал – один из них, старший по возрасту, но младший по званию, первый центурион Герлейг аб Дуван, был начальником хангованского порта (на Лахлине все морские порты относились к юрисдикции поборников), а второй, легат Мелан аб Торкил, возглавлял комендатуру Хангованского диоцеза Конгрегации Святой Веры. Это была самая высокая должность, которую мог занимать поборник, не посвященный в духовный сан; а уже руководители всех региональных диоцезов и члены Поборнического Совета, включая верховного поборника, одновременно были проповедниками.

– Что здесь происходит, господа? – властно произнес король, когда они подошли и поклонились. – На каком основании вы заблокировали корабль Военно-Морских Сил?

– У нас есть ордер Священной Канцелярии, ваше величество, – ответил Мелан аб Торкил. – Нам приказано взять под арест Фергаса аб Гвыртира, лейтенанта королевской гвардии, и доставить его на допрос во Дворец Святой Веры.

– И по какому обвинению? – спросил Имар, хотя наперед знал ответ.

– В связях с ведьмами, государь. Из надежного источника нам стало известно, что в Кередигоне лейтенант аб Гвыртир неоднократно встречался с тамошней ведьмой, нечестивой Моркадес вер Риган, и имел с ней длительные беседы. Безусловно, во время этих разговоров она склонила его к служению врагу рода человеческого.

У Имара просто дыхание перехватило от такой наглой лжи. Благодаря Гарвану он достоверно знал, что до вчерашнего дня у поборников не было никакой информации о пребывании Фергаса аб Гвыртира в Динас Ирване, и только накануне пришло первое донесение от шпиона, отплывшего из Хангована на одном корабле с ним. В его письме говорилось лишь о том, что утром двадцатого гедрева они прибыли в кередигонскую столицу, лейтенант с девочками остановился позавтракать в припортовой таверне, а агенту поборников как раз представилась возможность передать это сообщение через одного хангованского торговца, Эдана аб Родейра, как раз отправлявшегося на Лахлин. Похоже, Айвар аб Фердох собирался использовать этого человека в качестве свидетеля обвинения против Фергаса аб Гвыртира. Все купцы, которые вели торговлю с Абрадом, а тем более ездили туда, полностью зависели от поборников и покорно выполняли все их приказы, так как в случае малейшего непослушания рисковали предстать перед Трибуналом Святой Веры по целому ряду обвинений – от попытки ввоза товаров, изготовленных при помощи чар, до связей с абрадскими колдунами.