Перворожденный - [11]

– Я словно в кошмарном сне. Не могу поверить – как это Тиа согласилась на все это?

– Пойди наверх и спроси у нее. Она спит в комнате как раз над твоей, – просто ответил Ситас.

Кит-Канан повернулся, чтобы уйти.

– Подожди, – окликнул его Ситас. – Куда ты собрался?

– Далеко, – вызывающе произнес Кит-Канан.

– Да куда же ты сможешь уйти один? – вскочил на ноги Ситас. – Как можно бросить все, что имеешь, Кит! Бросить свое богатство, словно огрызок яблока!

Кит-Канан остановился в дверях:

– Я совершаю единственно возможный поступок, совместимый с честью. Неужели ты думаешь, что я смогу продолжать жить здесь, с тобою, когда Герматия станет твоей женой? Ты думаешь, что я вынесу это – видеть ее каждый день и называть сестрой? Знаю, я опозорил отца и себя. Я смогу жить с этим, но я не смогу жить рядом с Герматией и не любить ее!

Он вышел в коридор и наклонился за мешком. Ситас открыл ящик из потемневшего дуба, стоявший в ногах кровати.

– Кит, постой. – Ситас повернулся – в руках его был меч брата. – Отец уже хотел сломать его, он был так зол на тебя, но я уговорил его отдать меч мне.

Кит-Канан принял из рук брата узкий, изящный клинок. Меч скользнул в ножны, как рука в перчатку. Внезапно Кит-Канан ощутил прилив сил – к нему словно вернулась частица его самого.

– Благодарю тебя, Сит.

Повинуясь внезапному порыву, близнецы заключили друг друга в объятия.

– Пусть боги покровительствуют тебе, брат мой, – горячо произнес Ситас.

– Они возьмут меня под свое покровительство, если их попросишь ты, – криво усмехнулся Кит-Канан. – Боги тебя слушаются.

Он вернулся обратно в свою комнату и уже собрался вылезти в окно, когда Ситас догнал его и, показавшись в дверях, окликнул:

– Неужели мы больше не увидимся?

Кит-Канан выглянул на улицу – на небосклоне ярко сияли две луны.

– Пока Солинари и Лунитари светят в одном небе, я думаю – мы еще встретимся, брат мой.

И, не сказав больше ни слова, Кит-Канан исчез за окном.

Ситас же возвратился в свою скудно обставленную комнату и закрыл дверь. Преклонив колени перед маленьким алтарем Матери, он мягко произнес:

– Две стороны одной монеты; две ветви одного дерева. – Он закрыл глаза. – Матерь, храни его.

Стоя на карнизе, Кит-Канан подобрал веревку. Комната как раз над ним, сказал Ситас. Отлично. В первый раз он бросил веревку слишком низко, и крюк, царапая каменную стену, чуть не угодил ему прямо в лицо. Кит-Канану удалось вовремя уклониться, но, покачнувшись, он едва не потерял равновесие на узком выступе. Упавший крюк стукнул по стене внизу. Кит-Канан, беззвучно выругавшись, подтянул канат к себе.

Башня Квинари, подобно большинству эльфийских построек, сужалась от основания к вершине. Карнизы, окружавшие башню, с каждым этажом становились все уже. Кит-Канан вынужден был четыре раза бросать веревку, прежде чем крюк зацепился за каменный уступ на уровне восьмого этажа. Когда же ему это удалось, он уцепился за канат и повис, вдыхая холодный ночной воздух, раскачиваясь под тяжестью мешка и копья, затем упорно пополз вверх. Окно над его комнатой было темным. Осторожно прислонив свою ношу к стене, Кит-Канан начал открывать задвижку кинжалом.

Рама легко подалась.

Кит-Канан сразу понял, что она здесь. Комнату наполнял пряный аромат ее любимых духов. Прислушавшись, он уловил ровное дыхание. Герматия спала.

Кит-Канан безошибочно нашел ее кровать, вытянул руку и, почувствовав прикосновение золотых волос, тихо произнес ее имя.

– Это я, любовь моя.

– Кит! Умоляю, не трогай меня!

Отшатнувшись, он поднялся с колен:

– Я никогда и ни за что не смогу причинить тебе боль, Тиа.

– Но я подумала – ты был так сильно разгневан, – я подумала, что ты пришел убить меня!

– Нет, – мягко ответил он. – Я пришел, чтобы забрать тебя с собой.

Она села на кровати. В окно лился лунный свет, освещая ее лицо и шею. Стоя в тени, Кит-Канан снова ощутил ту острую боль, что пронзила его сердце из-за этой женщины.

– Забрать меня с собой?! – в неподдельном смятении воскликнула Герматия. – Куда?

– Какое это имеет значение?

Женщина отбросила с лица длинные пряди волос.

– А как же Ситас?

– Он тебя не любит, – сказал Кит-Канан.

– И я не люблю его, однако, теперь я его нареченная невеста.

– Значит, ты хочешь выйти за него замуж? – Кит-Канан не верил своим ушам.

– Да, хочу.

Кит-Канан, спотыкаясь, отошел к окну и тяжело опустился на подоконник. Ноги не держали его. Повеяло ночной прохладой, и он смог перевести дух.

– Да что ты такое говоришь? А как же мы с тобой? Я думал, ты меня любишь!

– Да, я люблю тебя. Кит. – Герматия вступила в полосу лунного света. – Но боги решили, что я стану супругой следующего Звездного Пророка. – В ее голосе послышалось нечто похожее на гордыню.

– Это безумие! – выкрикнул Кит-Канан. – Это решили не боги, а мой отец!

– Мы только орудие в руках богов, – холодно ответила она. – Я люблю тебя, Кит, но теперь настало время забыть о шалостях, страстях и тайных свиданиях в саду. Я поговорила со своим отцом, с твоим отцом. Мы с тобой хорошо провели время, но это был лишь прекрасный сон. Только сон. Пора проснуться и подумать о будущем. О будущем всего Сильванести.

Однако в это мгновение Кит-Канан мог думать лишь о собственном будущем.